Анархо-примитивизм

Содержание показать

Введение

Анархо-примитивизм представляет собой субкультуру и политическое движение, которое, как правило, выступает за охоту и собирательство как идеальный способ существования человека (с точки зрения устойчивого использования ресурсов), а группу — как идеальную социальную структуру общества (из-за ее особенностей эгалитаризма).

Хотя цель может показаться невероятной, примитивист будет утверждать, что более скромные цели либо нежелательны, либо недостижимы в рамках системы. В конце концов, последние 10 000 лет были в значительной степени историей “решений” проблем сельскохозяйственного общества. Эта критика “цивилизации” по своей сути отвергает менее радикальные идеалы и утверждает, что она однозначно лежит в основе всего социального недовольства. Она многогранна, опирается на несколько традиций мышления. К ним относятся социальные спекулянты девятнадцатого века, антропология охотников-собирателей, ситуационизм, анархизм, радикальная (глубокая) экология и антитехнологическая философия. Потенциальная проблема внедрения в значительной степени решается растущим консенсусом в отношении того, что конец “экономическому росту” быстро приближается, что делает революционные изменения неизбежными. Направление этого изменения находится в центре внимания анархо-примитивистских интересов.

Анархо-примитивизм незаметно влияет на общество несколькими способами. “Манифест” Унабомбера сформулировал многие из центральных принципов анархо-примитивизма (например, отказ от либерализма и индустриализма). Представители движения «анархо-примитивизм» были среди протестующих, участвовавших в разбивании окон, покраске из баллончика и других актах вандализма во время протестов ВТО в Сиэтле в декабре 1999 года. Они, вероятно, относятся к числу тех неуловимых “эко-террористов”, которые уничтожают имущество во имя Фронта освобождения Земли. Популярный роман «Бойцовский клуб» (1996), ставший художественным фильмом, изобразил группу отчужденных молодых людей, которые отвергают потребительскую культуру и пытаются положить ей конец путем массового саботажа. Хотя анархо-примитивизм может показаться не заслуживающим особого внимания, поскольку он выходит далеко за рамки основного направления политического дискурса, его не следует отвергать. Он заслуживает существенного внимания исключительно на основе его гармоничной интеграции нескольких исторически разрозненных направлений мысли.

Какие цели преследует анархо-примитивизм

Приставка “анархо” означает анархистский отказ от государства в пользу мелких политических структур. Кроме того, как объясняет икона примитивизма Джон Зерзан,

“Я бы сказал, что анархизм — это попытка искоренить все формы господства”.

Таким образом, необходимо провести ключевое различие между анархо-примитивистами и анархистами в целом, потому что,

“например, некоторые анархисты не рассматривают технологический императив как категорию доминирования”.

В самых общих чертах они отвергают “цивилизацию” в пользу “дикости». Более конкретно, представители идеологии «анархо-примитивизм» призывают отказаться или уничтожить промышленные (и, возможно, сельскохозяйственные) технологии в пользу средств к существованию, которые не основаны на промышленных “производительных силах” — следовательно, принимают ярлык “примитивный”. Это означает, что примитивисты отвергают даже формы производства, основанные на коллективном управлении и собственности, поскольку любое производство, превышающее непосредственные потребности в средствах к существованию, рассматриваются как несовместимое с долгосрочной устойчивостью.

Деррик Дженсен объясняет:

Не заблуждайтесь, наша экономическая система не может сделать ничего другого, кроме как уничтожить все, с чем она сталкивается. Вот что происходит, когда вы превращаете живых существ в наличные деньги. Это превращение живых деревьев в древесину, косяков трески в рыбные палочки и далее в цифры в бухгалтерской книге, это является центральным процессом нашей экономической системы.

Влияние и прецеденты

а. Внутренняя согласованность движения «анархо-примитивизм» заключается в его взаимодополняющем и самоусиливающем синтезе нескольких предыдущих способов мышления. Древнейшая и наиболее распространенная из них — романтическая идея благородного дикаря. Эта идея, популяризированная в восемнадцатом веке Руссо, сохранилась с тех. Этот романтизм был принят трансценденталистами девятнадцатого века, такими как Эмерсон, Торо и Маргарет Фуллер. Однако, эти ранние радикальные мыслители, восхищаясь “примитивными народами” и выступая за социальные перемены, не стремились подражать своим обществам:

“Дело в том, — писал Торо, — что история белого человека — это история совершенствования, история красного человека — это история устойчивых привычек застоя”.

“История совершенствования” белого человека была в центре внимания другой группы, включая Конта, Тайлора, Пауэлла, Моргана и Спенсера, которые выступали за однолинейную культурную эволюцию. Наиболее выдающимся из них был Морган, который описал процесс перехода от дикости к варварству и цивилизации. Эти этапы были определены растущим техническим прогрессом (начавшимся с охотников-собирателей каменного века), что привело к соответствующему снижению зависимости от природы и расширению возможностей для управленческих и художественных занятий, но только для элитного класса. Хотя категории общества Моргана примерно соответствуют некоторым из тех, которые все еще используются сегодня, идея однолинейной эволюции сегодня представляет не более чем исторический интерес для антропологов, которые больше не поддерживают широкие обобщения без существенных подтверждающих доказательств.

б. Только в 1960-х годах был брошен вызов негативному стереотипу “дикости”. В 1966 году в Чикаго состоялась первая международная конференция по обществам охоты и собирательства (под названием “Человек-охотник”). Значение этой конференции состояло в том, чтобы опровергнуть давнее предположение о том, что жизнь охотников-собирателей была “отвратительной, жестокой и короткой», как выразился Томас Гоббс. Маршалл Салинс прекрасно изложил это в своей статье “Заметки об оригинальном обществе изобилия”, которая объединила совершенно новые этнографические исследования из Африки и Австралии. Он пришел к выводу, что охотников-собирателей (наиболее подвижного вида) можно охарактеризовать как богатых на том основании, что их немногочисленные и простые потребности легко удовлетворяются. Он назвал эту экономику “путем дзен”. Хотя в настоящее время признаются значительные проблемы с его исходными данными, его эссе по-прежнему часто используется на вводных курсах антропологии из-за сохраняющегося чувства, что он “был прав”.

Ричард Ли, соорганизатор конференции 1966 года, публикует работу, предлагающую изучение феномена “первобытного коммунизма”. Участники этой революции исследований охотников-собирателей, безусловно, знали и знают о романтическом стереотипе благородного дикаря, и, хотя бы бессознательно, они обновили его с помощью современной науки, придав ему значительную достоверность. Эта примитивистская тенденция привлекла многих к изучению охотников-собирателей и, безусловно, легла в основу появления анархо-примитивизма в последующие десятилетия.

c. В новой критике современного общества, которую мы теперь признали бы постмодернизмом, Гай Деборд выразил в “Обществе зрелища” (1995) пустоту жизни в индустриальном обществе в терминах «зрелища» — его термин для символического представления вышел из-под контроля.

Он говорит:

“Все, что когда-то было непосредственно пережито, стало простым представлением».

Деборд был частью революционного французского художественного движения 1960-х годов, ситуационизма, который отвергал замену непосредственного опыта представлением. Как и предыдущие художественные движения, ситуационисты стремились преодолеть пропасть между искусством и повседневной жизнью.

Примитивист (представитель движения «анархо-примитивизм») Кевин Такер ясно дает понять, что за десятилетия, прошедшие с тех пор, как Деборд представил свою критику, доминирование его “зрелища” выросло в геометрической прогрессии с развитием технологии записи аудио-видео и интернета как средств коммуникации (“среда” — ключевое слово здесь, предполагающее “посредничество”), которое заменяет прямое взаимодействие людей. Как и в раннем примитивизме трансценденталистов, ситуационизм Дебора подразумевал стремление к социальным изменениям. Приведенная выше цитата также иллюстрирует примитивизм Дебора. Оплакивая потерю воспринимаемого прошлого, в котором прямой опыт был универсальным, он проложил путь к анархо-примитивизму, который нарисовал бы более четкую картину этой скрытой альтернативы. Деборд и его современники знали о политических движениях, которые исторически демонстрировали схожее критическое отношение к социальным и политическим нормам (“Ситуационизм”, 2002). Среди них был и анархизм.

d. Анархизм, также называемый либертарианским социализмом, имеет долгую и сложную историю, начавшуюся в Европе примерно 200 лет назад “в атмосфере разума”, которая одновременно породила либертарианский и авторитарный социализм. В конце девятнадцатого века она распространилась в США и Европе среди организованных рабочих. Именно в это время родился стереотип анархиста, бросающего бомбы, подпитываемый такими событиями, как дело Хеймаркета. Однако, этот стереотип несправедлив по отношению к идеалистическим мотивам анархистов, как это объясняют его многочисленные философские сторонники. Хаос, в желании которого их так часто обвиняют, возможно, является противоположностью их истинным мотивам: широко распространенный (социально принятый и усвоенный) беспорядок войны, угнетения, жадности, голода, депрессии, который преследует иерархические общества, является объектом нападения анархистов. Как объясняет Говард Зинн:

Именно с этими условиями анархисты хотели покончить: впервые навести в мире своего рода порядок. Мы никогда не слушали их внимательно, кроме как через слуховые аппараты, поставляемые стражами беспорядка — лидерами национальных правительств, будь то капиталистические или социалистические.

Конечная цель анархистов вряд ли отличается от целей других идеалистов на протяжении всей истории. Но оптимизм анархистов — их вера в способность людей добровольно сотрудничать друг с другом — четко отличает их от всех остальных, которым неизменно требуется какой-то авторитарный класс для поддержания “порядка”.

Возможно, именно упадок этой давней веры, проистекающий из утраченного оптимизма 1960-х годов, привел некоторых анархистов к поиску исторической основы для своих убеждений — поиску, который привел к истокам первых государств, то есть к началу самой “цивилизации”. Эти примитивистские темы начали появляться в анархистских публикациях в 1980-х годах, и они явно ссылались на антропологию охотников-собирателей 1960-х годов; эгалитарная структура группы, казалось, иллюстрировала анархистское решение социальных беспорядков. Экологическое движение также процветало в 1970-х годах, и это нашло отражение в анархистской литературе Эдварда Эбби.

Роман Э. Эбби 1975 года «Банда гаечных ключей» (1976), посвященный небольшой группе радикальных, в основном молодых людей, посвятивших себя саботажу инфраструктуры, которая позволила укротить “дикую природу” американского запада. Их сочувственно изображают аутсайдерами в стране, где политическая власть принадлежит нехорошим разрушителям природы. Бескомпромиссное отношение к “экологической защите” (сама по себе новая концепция), выраженное Эбби, отражало радикальную экологическую этику, которая была совершенно новой и стала известна как “глубокая экология”.

Эта этика представителей идеологии «анархо-примитивизм» хорошо сформулирована ее признанным основателем Арне Нессом:

“Расцвет человеческой и нечеловеческой жизни на Земле имеет внутреннюю ценность. Ценность нечеловеческих форм жизни не зависит от их полезности для узких человеческих целей”.

Именно в этом контексте пропаганды Эбби “обезьяньего выверта” и экофилософии Нэсса в 1989 году название “Земля прежде всего!” было дано новому движению, посвященному защите природного мира любыми необходимыми средствами.

Деррик Дженсен выражает “центральный вопрос”, с которым сталкиваются активисты-экологи: “Каковы разумные и адекватные ответы на безумно деструктивное поведение?”.

Он продолжает:

“Так часто поступают защитники окружающей среды… способные ясно описать проблемы…, однако, сталкиваясь с эмоционально сложной задачей выработки ответа…, мы, как правило, страдаем от недостатка нервов и воображения”.

Крупномасштабное уничтожение собственности (прославленное в романах Эдварда Эбби) Фронта освобождения Земли (ELF) было одним из ответов на неэффективные “реформистские” меры, принятые многими активистами. Первые действия, о которых заявил ELF, произошли в 1990-х годах в Великобритании и США. Примеры включают поджог горнолыжного курорта Вейл Маунтин в 1998 году, поджог строительной площадки кондоминиума в Сан-Диего в 2003 году и многочисленные примеры вандализма в автосалонах, особенно в отношении спортивных внедорожников.

Радикальное экологическое движение было совместимо с идеями движения «анархо-примитивизм», как показывает популярное изображение индейцев экологами. “Примитивные” люди, особенно мобильные охотники-собиратели, напрямую зависят от земли для своего существования и, по-видимому, имеют более “экоцентрическое” мировоззрение, чем это возможно в современном индустриальном обществе. В последние годы по этому поводу возникли некоторые споры со стороны ученых, которые, по-видимому, «намерены продемонстрировать», что человеческая природа «разрушительна для окружающей среды».

Юджин Ханн пытается представить дискуссию в перспективе, заключая, “по прекрасному состоянию континента, когда прибыли первые европейцы”, что коренные американцы сделали что-то правильно. Он продолжает,

то, что континент не был «нетронутой дикой местностью», неоспоримо, поскольку он долгое время был домом для миллионов индейских народов. То, что индейские народы хорошо заботились об этой земле, сохранили ее биологическое разнообразие, также неоспоримо. Оспаривать реальность «Экологического индейца» …значит закрывать глаза на ущерб, нанесенный с тех пор во имя прогресса и прибыли.

Таким образом, экологические проблемы стали рассматриваться как симптом гораздо более масштабной проблемы “цивилизации”, которая продемонстрировала безразличие к любым ограничениям “роста” в ущерб природному миру. Одним из тех, кто отвечал на некоторые из тех же проблем с большей антитехнологической направленностью, был Теодор Качинский, широко известный как “Унабомбер”.

f. Статья объемом 34 000 слов, озаглавленная “Индустриальное общество и его будущее”, была опубликована в сентябре 1995 года газетой «Вашингтон пост». Сообщение соответствовало анонимному предложению “Унабомбера” прекратить его 17-летнюю кампанию в обмен на публикацию его революционного трактата. Качинский отправил шестнадцать отправленных по почте бомб, в результате чего трое погибли и еще 23 получили ранения. “Манифест”, как назвали его средства массовой информации, осуждает постоянно растущее доминирование технологий в современном обществе. Он призывает к революции не против политических структур, а против “экономической и технологической основы нынешнего общества”. Эта тенденция агрессивно бросать вызов технологическим инновациям восходит к Англии начала восемнадцатого века, когда достижения в технологии текстильного производства угрожали сделать устаревшими многовековые традиции. Эти недоброжелатели технологии, в народе называемые луддитами, с 1811 по 1812 год саботировали эту новую машину, вызвав шум в английском обществе. Их название происходит от мифологической фигуры Неда Лудда, чье имя служило псевдонимом в их письмах с угрозами и объяснениями их вандализма.

Современные философы, в том числе Жак Эллюль, Льюис Мамфорд и Челлис Глендиннинг — так называемые неолуддиты продолжают пропагандировать скептицизм по отношению к “прогрессу”, который, несомненно, существовал до тех пор, пока существовали сами технологические инновации. Разница между неолуддитами и их предшественниками заключается в том, что в девятнадцатом веке новые технологии были только социальной угрозой, в то время как сегодня технологии угрожают биологическим системам, которые составляют основу человеческого существования. Текст Качинского очень четко основан на неолуддитской мысли, хотя он не ссылается на влияние в нем каких-либо предыдущих мыслителей. В другом месте он сказал:

“Технология, прежде всего, отвечает за текущее состояние мира и будет контролировать его будущее развитие”.

Идеология луддитов и их современных собратьев обеспечивает важнейший столп движения «анархо-примитивизм».

g. Последний столп, поддерживающий этос движения «анархо-примитивизм», демонстрирует неустойчивость индустриального общества. Эта работа опровергает те аргументы, которые утверждают, что наука предоставит решения, необходимые для поддержания нынешнего уровня жизни в Первом мире в условиях массовой деградации и истощения ресурсов. Это также дает анархо-примитивистам безопасный и простой ответ на вопрос: “Как вы собираетесь туда попасть?”. Книга 1972 года «Пределы роста», была первой систематической оценкой устойчивости современного общества. Более десяти лет экологизма все еще не позволили широко интегрировать вездесущие экологические проблемы в последовательное послание для общественного потребления. Более ранние работы, такие как «Демографическая бомба» Эрлиха и «Тихая весна» Карсона сосредоточился на конкретных проблемах. Она давала удовлетворительную, но тревожащую полную картину. Это был продукт исследовательского проекта, заказанного Римским клубом, международной неформальной группой “бизнесменов, государственных деятелей и ученых”, которые хотели оценить устойчивость общего курса человеческого общества. В заключительном докладе предсказывалось, что, если не будут приняты широкомасштабные меры по сокращению потребления и загрязнения достаточно рано, человеческое общество превысит глобальную пропускную способность и в конечном итоге столкнется с коллапсом, определяемым как “неконтролируемое снижение как численности населения, так и благосостояния людей”.

Исследовательская группа пришла к такому выводу с помощью компьютерной модели, которая смогла учесть множество переменных и взаимодействие между ними. LTG была первой попыткой представить экологический кризис в целом и показать, что он требует систематического реагирования.

Нехватка ресурсов стала серьезной проблемой в последние годы среди теоретиков ограничения роста. Безусловно, самая популярная и далеко идущая из теорий истощения ресурсов касается нефти. “Пик добычи нефти” относится к точке, в которой общая добыча нефти (на конкретном месторождении, в регионе или на планете) достигает своей наивысшей точки по наклону колоколообразной кривой. С этого момента предложение начинает падать, в то время как спрос сохраняется. Это явление наблюдается на протяжении десятилетий, но мировая экономика смогла в достаточной степени перераспределить нефть в регионы, где запасы уже давно исчерпаны (например, Техас). Последствия глобального пика добычи нефти рассматриваются лишь недавно: когда мировое предложение не сможет удовлетворить мировой спрос, рыночная стоимость нефти начнет расти все быстрее. Все и вся, что зависит от нефти (попробуйте представить себе какой-то аспект нашего общества, который этого не делает), будет становиться все более дорогим, и в конечном итоге индустриальное общество остановится. Следует добавить, что мало кто из ученых, пропагандирующих критику ограничений роста, взволнован концом “цивилизации”, который они предвидят (большинство надеется предотвратить это), но для анархо-примитивиста их сценарии обеспечивают почти панацею.

Семь влияний, описанных выше, ни в коем случае не являются общепризнанными среди всех анархо-примитивистов, но они ясно видны во всей доступной “антицивилизационной” литературе. Ключевые авторы, в том числе Джон Зерзан, Деррик Дженсен и Дэниел Куинн, все имеют разное происхождение — рабочее движение, экологическое движение или совершенно неполитическое, но каждый из них синтезирует элементы вышеперечисленных влияний и добавляет свой собственный уникальный вклад в анархо-примитивизм.

Анархо-примитивизм как синтез

Джон Зерзан (1994,2002) добавляет в хор самый академичный голос. Хотя его стиль письма наименее доступен, его критика, безусловно, самая глубокая. Он ищет корень всякого господства, и этот путь ведет его глубже в предысторию, чем даже происхождение сельского хозяйства. Искусство, язык, число, время и даже символическая мысль были объектами исследования Зерзана. Для него каждый из них служит посредником между людьми из непосредственного опыта мира, который Гай Деборд элегизировал.

«Измаил» Дэниела Куинна (1995), несомненно, является самой читаемой книгой, ставящей под сомнение основы цивилизации. Это роман, который вращается вокруг диалога в сократовском стиле, в котором читатель узнает, как возникла цивилизация и что в результате человечество забыло.

Деррик Дженсен проводит уникальный психологический анализ современной цивилизации, опираясь на работы Р. Д. Лэйнга и Эриха Фромма. Он использует свой собственный опыт жестокого обращения с детьми, чтобы показать, как одни и те же типы отношений проявляются в более широком масштабе во всем обществе. Он также оценивает психологию групп ненависти с точки зрения ее взаимосвязи с доминирующей культурой.

Все эти люди согласны с тем, что цивилизация была ошибкой, которая имела катастрофические последствия для человеческой и нечеловеческой жизни, и она будет продолжать сеять хаос до тех пор, пока люди не решат остановить ее или пока она не рухнет под собственным весом. После того, как произойдет одно из этих событий, планета, наконец, сможет начать восстанавливаться после 10 000 лет одомашнивания человека.

«Представьте, как вы сажаете редиску и семенной картофель на пятнадцатой лужайке забытого поля для гольфа. Вы будете охотиться на лося в сырых лесах каньона вокруг руин Рокфеллеровского центра и копать моллюсков рядом со скелетом Космической иглы, наклоненной под углом сорок пять градусов. Мы разрисуем небоскребы огромными тотемными лицами и каждый вечер то, что осталось от человечества, будет отступать в пустые зоопарки и запираться в клетках в качестве защиты от медведей, больших кошек и волков, которые расхаживают и наблюдают за нами ночью из-за решетки клетки…. [Ты] будешь носить кожаную одежду, которая прослужит тебе всю оставшуюся жизнь, и ты будешь карабкаться по виноградным лозам кудзу толщиной в запястье, которые обвивают Сирс-Тауэр…. Воздух будет таким чистым, что вы увидите крошечные фигурки, колотящие кукурузу и раскладывающие полоски оленины для просушки на пустой полосе для автомобилей заброшенной супермагистрали, протянувшейся на восемь полос шириной и по-августовски жаркой на тысячу миль…»

Приведенная выше цитата из популярного романа «Бойцовский клуб» является ярким описанием (некоторые могут сказать, карикатурой) мира, в котором индустриальная цивилизация пережила те виды небольших обществ, к которым стремятся анархо-примитивисты. Существует два способа мышления о том, как люди могут повлиять на этот результат. Первый, отстаиваемый Дэниелом Куинном, заключается в том, что этого можно достичь только путем распространения нового “видения” в обществе, что неизбежно приведет к радикальной трансформации цивилизации, необходимой для прекращения разрушения природного мира. Куинн чувствует, что без предварительного “изменения мнения” все остальные усилия будут бесплодными. Однако, эта стратегия подверглась критике за отсутствие срочности. Деррик Дженсен хорошо передает эту срочность:

Многие ощущают боль обнаженных лесов и уничтоженного лосося непосредственно в своих телах: часть их личной идентичности включает их среду обитания — их человеческое и нечеловеческое окружение. Таким образом, они работают не для того, чтобы спасти что-то там, снаружи, а для того, чтобы защитить свои собственные жизни. Это не отличается от защиты своей семьи: почему медведица-мать гризли бросается в поезд, чтобы защитить своих детенышей, и почему мать-человек яростно сражается, чтобы защитить своих собственных?

Более распространенная реакция среди представителей движения «анархо-примитивизм» отражает эту срочность и призывает к прямым действиям, которые как можно скорее положат конец разрушениям, вызванным промышленными технологиями.

Законное возражение против разрушения инфраструктуры индустриального общества состоит в том, что это неизбежно привело бы к гибели миллионов людей. Помимо высокой вероятности того, что такой сценарий в конечном итоге произойдет, если нынешние тенденции сохранятся, без какой-либо помощи со стороны диверсантов и что чем раньше произойдет эта катастрофа, тем менее “катастрофическими будут результаты», анархо-примитивист будет утверждать, что такие возражения демонстрируют наивность в отношении реальности технического прогресса.

Вы не можете избавиться от “плохих” частей технологии и сохранить только “хорошие” части. Возьмем, к примеру, современную медицину. Прогресс в медицинской науке зависит от прогресса в химии, физике, биологии, информатике и других областях. Передовые методы лечения требуют дорогостоящего высокотехнологичного оборудования, которое может быть доступно только технологически прогрессивному, экономически богатому обществу. Очевидно, что вы не сможете добиться большого прогресса в медицине без всей технологической системы и всего, что с ней связано.

Рост заболеваемости раком, вероятно, является самым ироничным следствием этого “прогресса”. С точки зрения здоровья человека, которое якобы улучшает современная медицина, эпидемия рака является поразительным сигналом для защитников медицинских технологий. Общепризнано, что рак — это заболевание, вызванное в первую очередь образом жизни западной цивилизации. Тем не менее, ожидаемая продолжительность жизни увеличилась за последние 100 лет. Возникает вопрос, что важнее — количество или качество жизни.

Последствия современных технологий, безусловно, гораздо серьезнее для нелюдей, поскольку они не являются их предполагаемыми бенефициарами. Нынешние глобальные темпы вымирания, по оценкам, в 100-1000 раз превышают (нормальные) фоновые темпы. В результате крупномасштабных лесозаготовок в 1997 году менее двух процентов лесов США насчитывали более 200 лет. Каждый вводный учебник по экологическим наукам подробно описывает, казалось бы, бесконечные зверства, совершенные против природы. Добыча рыбы ведется темпами, значительно превышающими максимальную устойчивую урожайность. Одни и те же химические вещества, ответственные за эпидемию рака у человека, превращают разнообразные продуктивные земельные и водные среды обитания в бесплодные свалки отходов.

Анархо-примитивизм стремится вернуться к дикой жизни, свободной от культуры, которая, похоже, делает все возможное, чтобы уничтожить планету, к жизни, которую человечество успешно реализовывало почти все наше время на этой планете. Что это влечет за собой в современном контексте, так это маломасштабное общество, которое не зависит от глобальной промышленной экономики, но указанное общество также не будет ограничено современными ограничениями собственности и воображаемыми границами. Он был бы самодостаточным, успешно существуя на местной земле, а также на любых остатках, которые предоставляет цивилизация (или то, что от нее осталось). У него не было бы желания контролировать или подчинять формы жизни, от которых он зависел. Но самое главное, что у такого сообщества было бы внутреннее чувство и отношение к физическому месту.

Перспективы

Большая часть сообщества анархо-примитивистов ограничена страницами анархистских журналов и веб-сайтов. Это сообщество в очень свободном, виртуальном смысле, но в современном контексте эта форма “сообщества” почти наверняка является предпосылкой любого нового духа времени. Это реальные люди, пишущие, читающие и размышляющие об анархо-примитивизме по всему миру, и их объединяет общий интерес. Однако, это “сообщество” имеет значение только в той мере, в какой оно потенциально может привести к непосредственному взаимодействию.

Есть некоторые признаки реальных формирующихся сообществ, которые отстаивают и применяют (в определенной степени) принципы движения «анархо-примитивизм». Первым крупномасштабным светским движением, в котором проявились некоторые “примитивистские” темы, была вспышка общин в конце 1960-х годов. Субкультура хиппи боготворила культуры коренных американцев юго-запада, таких как Пуэбло, Хопи и Зуни. Синонимично названные движением “назад к земле”, эти общины подчеркивали, что земля была истинной основой экономики. Хиппи выдвинули несколько философских и ни одного эмпирического аргумента, которые стали доступны за последние 35 лет в качестве оправдания нецивилизованной жизни, и их общины практически распались. В начале 1980-х годов различные течения примитивизма начали сливаться в независимое мировоззрение, изложенное выше.

Сегодня есть несколько групп людей, которые активно ищут сообщество, максимально приближенное (насколько это возможно) к анархо-примитивистской альтернативе. Наиболее слабо связаны с движением «анархо-примитивизм» так называемые собрания примитивных навыков, на которых участники разбивают лагерь в неосвоенной местности и изучают несколько навыков самостоятельного выживания, включая изготовление лука и стрел, разжигание огня трением, идентификацию съедобных диких растений, отслеживание животных и строительство укрытий (“Примитивные навыки”, н. д.). Для некоторых интерес к этим встречам может быть больше ориентирован на хобби, чем на идеологию, но навыки, которым они обучают, будут определенно полезны там, где потребности жизни не обеспечиваются глобальной индустриальной экономикой.

Уайлдрутс — это название самопровозглашенной “радикальной усадьбы” в Северной Каролине. Один житель принял участие в кратком интервью, предоставив следующую информацию. Все началось всего с двух особей, и с тех пор население удвоилось. Двое из “высшего среднего класса”, один из “среднего класса“, а другой из” рабочего класса». Посетители приветствуются и обычно остаются на несколько недель весной и летом. “На самом деле правил нет, за исключением того, что, если бы кто-то новый захотел жить там долго и построить жилье, нам всем четверым пришлось бы согласиться на это”. Также нет экономических ограничений для членства. Группа живет на 30 акрах пышной земли, которая находится в прямой собственности. Все участники проводили время в более крупных намеренных сообществах, и один участник жил в одном из них.

“На нас довольно сильно влияют многие из тех же идей, даже если мы не все читали одни и те же книги. Многим из нас нравятся Челлис Глендининг и Деррик Дженсен». Очевидно, что Уайлдрутс философски укоренен в анархо-примитивизме. Житель сказал, что Уайлдрутс был не единственной попыткой создания примитивной общины, и привел два примера в штате Вашингтон (“Институт прикладного пиратства и Дикая ферма”).

Существующие в настоящее время небольшие общины могут представлять собой зарождение экологического терроризма, а могут и не представлять. В любом случае аргументы в пользу движения «анархо-примитивизм» должны быть открыто оценены основным обществом, потому что, если его утверждения справедливы, их последствия являются немедленными и необычайно далеко идущими.