Умеренный консерватизм оптимистов

Новая старая идеология

21 октября 2021 года в Сочи прошло XVIII ежегодное заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай» под названием «Глобальная встряска – XXI: человек, ценности, государство». На нем выступил Президент, который снова попытался сформулировать, не буду говорить государственную, скорее идеологию правящей элиты – умеренный консерватизм.

Видеоверсия:

Вот что было сказано дословно:

Консервативный подход не бездумное охранительство, не боязнь перемен и не игра на удержание, тем более не замыкание в собственной скорлупе. Это прежде всего опора на проверенную временем традицию, сохранение и приумножение населения, реализм в оценке себя и других, точное выстраивание системы приоритетов, соотнесение необходимого и возможного, расчётливое формулирование цели, принципиальное неприятие экстремизма как способа действий. И, скажем прямо, на предстоящий период мирового переустройства, которое может продолжаться довольно долго и окончательный дизайн которого неизвестен, умеренный консерватизм – самая разумная, во всяком случае, на мой взгляд, линия поведения. Она неизбежно будет меняться, разумеется.

Ну и кроме того, сказано, что в России консерватизм оптимистов. Что бы это не значило. Хотя звучит очень страшно. Нас представили толпой улыбающихся без причины идиотов, которые с факелами на перевес окружили дом предполагаемой ведьмы, которую сейчас прямо на месте и сожжем за неподобающий христианке цвет волос.

Умеренный консерватизм

Консерватизм (от лат. conservo — сохраняю) — идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядкам, социальным или религиозным доктринам. За главную ценность принимается сохранение традиций общества, его институтов и ценностей.

Изначально, консервативная идеология зародилась как ответ на кровавость и жестокость Великой французской революции. Что справедливо, не могут люди отстаивать ценности свободы, равенства и братства, а на перекурах рубить головы всем, кто под горячую руку попался. Вот маятник и метнулся в другую сторону.

Консерваторы во внутренней политике подчёркивают ценность существующего государственного и общественного порядка и отвергают радикальные реформы, расцениваемые ими как экстремизм.

Проблема

Вернемся к нашим, отечественного производства, баранам. Смысл риторики понятен – хочется нащупать свои корни, оформить себя, идентифицировать. Российская политическая элита, как Маугли – хочет понять, кто она. И не может, потому что стать тем, кем она хочет нельзя по объективным причинам, а тем, кем она должна являться, наоборот становится не хочется.

И это проблема любого авторитарного государства – на мировой арене хочется быть со всеми — такой же демократией, с чистыми выборами, страной возможностей, уважающей права человека, но так как с такими ценностями власть не удержать на долгий срок, соответствующие ценности мы от остального мира не возьмем. А других нет, нужно придумывать.

Мы приходим с этим к конфликту формы и содержания. Когда де-факто мы одно государство, а де-юре другое, актуальность старого анекдота «вы или крестик снимите или трусы наденьте» обретает новый смысл в масштабах целой страны. У элиты при этом возникают сразу две проблемы – во-первых, необходимо чем-то оправдать конфликт юридической оболочки и политического содержания, во-вторых, если опираться на юридические процедуры невозможно, необходимо придумать обоснование для собственной власти.

Легитимация и легитимность: инструменты элиты для решения проблемы

Этим они и занимаются, сами себе отвечают на вопрос кто они есть и по какому праву занимают свои посты. В гуманитарных науках для этого есть понятия легальности и легитимности – два столпа власти. На них держится вся конструкция. Под легальностью обычно понимают законность власти, ее соответствие результатам юридических процедур. Так называемым выборам, других пока не придумано. А процедуры вроде жребия или соревнования, к сожалению, безвозвратно утрачены (кроме каких-нибудь современных племен). Понятие легальности понятие строго юридическое.

С другой стороны легитимность – или народное одобрение. Политолог Дэвид Битэм в книге «Легитимация власти» вывел три правила, которым элита должна соответствовать, чтобы быть легитимной:

• власть соответствует принятым или установленным в обществе правилам;
• эти правила оправданы путём ссылки на веру, которую разделяют управляемые и управляющие;
• имеются доказательства согласия на существующие отношения к власти.

Чтобы завоевать и удержать легитимность, власть прибегает к аргументации своих действий (легитимации), обращаясь к высшим ценностям (справедливости, правде), к истории, чувствам и эмоциям, настроениям, реальной или вымышленной воле народа, велениям времени, научно-технического прогресса, требованиям производства, историческим задачам страны и т. д. Для оправдания насилия, репрессий часто используется деление людей на «своих» и «чужих».

Макс Вебер, известный социолог, писал о трех типах лидерства (или политической легитимации). Строго говоря, это и есть способы оправдания своих полномочий. Вот они слева направо:

традиционная легитимность, формирующаяся на основе веры людей в необходимость и неизбежность подчинения власти, которая получает в обществе (группе) статус традиции, обычая, привычки к повиновению тем или иным лицам или политическим институтам;

рациональная (демократическая) легитимность, возникающая в результате признания людьми справедливости тех рациональных и демократических процедур, на основе которых формируется система власти (это, собственно, и есть легальность власти);

харизматическая легитимность, складывающаяся в результате веры людей в признаваемые ими выдающиеся качества политического лидера.

И вот жонглируя этими вводными, политическая элита и пытается слепить себя из того, что есть, а есть у нее не много. С легальностью или с рациональной легитимностью и так все понятно, нет смысла оживлять дохлую лошадь, чтобы ехать дальше, ведь она, вероятнее всего, уже не встанет. Харизматическую легитимность лидера они похерили повышением пенсионного возраста.

Осталось давить на традицию, как обоснование своей власти. Умеренный консерватизм это, собственно, и есть – мы у власти сейчас, потому что были у власти до этого. Иными словами – не ломайте то, что работает. А то, что это работает и работает неплохо, вам расскажет пропаганда.

Попытки обосновать себя, пересобрать, перепридумать предпринимались не раз. Все эти сурковские путинизмы, суверенные демократии и глубинные народы – оттуда. Выглядящие как абстрактные рассуждения они не приживались, однако, умеренный консерватизм (или консерватизм оптимистов) как будто бы очень точно отражает суть того, что происходит.

Умеренный консерватизм в теории и в жизни

В «Новой газете» была статья Владислава Иноземцева «План «Крепостные»: как устроена современная сословная Россия». Господин Иноземцев обосновывает несколько основных тезисов:

Экономика средневековья:

• Экономика рентного типа – первое лицо жалует на кормление территорию, отрасли экономики или ключевые предприятия своим вассалам. Они взамен должны обеспечивать голоса на выборах и сбор налогов (это действует, в основном, в отношении к главам регионов). При этом, воля некоторых вассалов важнее федеральных законов.
• Средневековый подход к богатству — элиты зациклены на территории, численности населения и сырье.
• Подход к государству не как к комплексу юридических, политических и общественных институтов, действующих в сложной системе связей, а к государству, как к доминанту, «пахану», который здесь все решает.

Формирование дворянства:

• Низкая ценность жизни гражданского лица, высокая ценность жизни «государевых» людей, в частности, силовиков (более всего, конечно, выбивается ФСБ).
• Специальная правовая среда, с наличием большого числа лиц, до которых руки Фемиды не дотягиваются.
  Разделения общества на страты (об этом мы говорили здесь), то есть группы людей с разным объемом прав и обязанностей (избирательные права, права женщин при защите от насилия и т.д.).
• Четкое разделение на страту дворянства и холопов. Есть люди, владеющие чем-то, возможно не напрямую, но чья собственность защищается, а посты и кормления передаются по наследству, а есть мы – люди, с чьей собственностью и чьими жизнями можно обходится как угодно.

И вот сейчас, они ответили на вопрос кто они, что за страной они руководят и почему. Но они не ответили на другой сформулированный вопрос и, наверное, еще долго будут искать ответ – каким образом обосновать отторжение институтов, которые закреплены в законодательстве.

Ясно, что они говорят — мы консерваторы, общество, которым мы руководим консервативное, действуем мы из принципа традиционного обоснования своей власти, но почему де-факто одно, а де-юре другое непонятно. С одной стороны есть выборы, референдумы, право на участие в управлении государством и право равного доступа к государственной службе, которые являются общепринятыми и общепризнанными, но применять их нельзя, с другой стороны установить другие институты невозможно, мы же не людоеды, не тираны и не деспоты-поработители. Нельзя просто так взять и установить монархию или конституционную диктатуру. Пацаны во дворе не поймут.

Других практик не придумано. Вот и приходится довольствоваться тем, что есть, но с оговорками. И оговорки эти обосновать невозможно.

Умеренный консерватизм и чувства верующих

Пугающий кейс последних месяцев – череда уголовных дел блогеров и блогерок, которые фотографировались на фоне церквей с обнаженными частями тела или имитирующими разные действия – кто грудь покажет, кто заднюю часть, кто оральный секс сымитирует.

За осень в России возбудили сразу три уголовных дела об оскорблении чувств верующих: первое — против блогера Руслана Бобиева и его девушки, второе — против OnlyFans-модели Лолиты Богдановой, третье — против 30-летней жительницы Петербурга. Во всех случаях молодые люди сделали снимки с интимным подтекстом рядом с православными храмами.

В провластных СМИ такую череду дел назвали блогерским флешмобом. У меня складывается другое определение. Ведь это скорее флешмоб правоохранителей, нежели блогеров. Фотографии сделаны в разное время, кто-то еще с 2019 года фотки в свою инсту повесил, а вот уголовное дело по 148 УК РФ докатилось до них только сейчас.

Помню я 2018 год, когда мы наблюдали большой массив уголовных дел за картинки во Вконтакте. Началось все, как и сейчас, с одного уголовного дела, на пробу. А как распробовали, так все и покатилось. Дела непыльные – сиди себе в уютном инстаграмчике и ищи добычу, пару лайков поставил, потом тебе соцсеть сама похожий контент предлагает. И такая сладкая добыча – первую уголовку уже завели, действуй по ее лекалам, выдумывать ничего не нужно. А тут еще активисты сами приходят и предлагают свидетелями быть (или обиженными верующими). А голод этих органов и товарищей майоров никто не отменял – показатели, палочная система, выговоры от начальства. Спасибо нужно сказать блогеру Руслану Бобиеву за то, что показал этот клондайк.

И хорошо сделали этим не только правоохранителям, но и машине пропаганды. Вдруг все завертелось – нашли врага в лице этих несчастных, замешали туда коллективный запад и Украину и вот вам еще 100 часов контента политических ток-шоу. Все работают, все при деле. Спасибо товарищам блогерам за то, что дали работу всей большой государственной машине. Кормильцы.

Вообще, история статьи 148 УК РФ имеет скандальные корни. Она появилась как ответ на панк-молебен группы Pussy Riot и их уголовное дело в далеком уже 2013 году. Время от времени она использовалась, но особого резонанса до этого момента не вызывала.

Так как в России принята за правило презумпция невиновности, правоохранителю и суду важно доказать наличие состава преступления. Должен быть объект, субъект, объективная и субъективная стороны. В то же время, норма ст.148 УК РФ имеет сложный состав, но так как думать и разбираться в вопросе правоприменители не хотят, все сводится к двум элементам – есть ли в кадре одновременно титька и церковь. А какой там контекст уже никому не интересно. Ну зачем это все, субъективную сторону преступления вычленять – был ли умысел оскорбить или церковь просто случайно в кадр попала, ну или титька предательски случайно выпрыгнула.

Или объективную сторону определить. Это куда сложнее. В этой норме существует обязательная категория. Должен оскорбиться верующий. И людей мало того, что не тестируют на наличие оскорбленных чувств (например, у клинического психолога), еще и не определяют, действительно ли оскорбившийся является верующим. Так, с половинчатым составом дело до суда и доходит, а статистику оправдательных приговоров мы все знаем.

И если уж мы затрагиваем вопросы религии в светском и правовом государстве (хоть и победившей идеологии «умеренный консерватизм»), каким образом определить верующего? Ведь мало им назваться, назваться любой может, а с таким подходом это уже практика доносов. Можно объективно смотреть на поведение – соблюдает ли человек посты, ходит ли в церковь на заутреннюю, соблюдает ли заповеди и запреты или если верующий мусульманин – читает ли намаз несколько раз в день.

Или воспользоваться тестом на верующего, который дают почти все религиозные тексты.

Например, Евангелие по Матфею 17:20:

Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас.

И первое, что должен сделать товарищ майор, когда к нему пришли с доносом – попросить сдвинуть гору. Не получается – иди постись и молитвы читай. Но товарищу майору это не нужно, ведь он так без работы останется.

Умеренный консерватизм и пытки в колониях

Умеренный консерватизм обладает еще одной страшной чертой – неуважением к личности, ее достоинству и правам. И диктатом силы. Всегда есть сильный и слабый. И сильный слабого не защищает. Он своей силой упивается, гордится. А иногда и творит очень страшные вещи.

Недавно слышал термин «театрализация насилия». Когда сам акт насилия подается не как нечто постыдное, а как причина для гордости, своеобразное достижение сильного. И ужасное в том, что такую театрализацию проводит не бандит с большой дороги, а государственный служащий. Он гордится своим положением и хочет всем свои возможности показать.

Хотел бы я в этом ключе поведать страшную историю проекта Гулагу.Нет и Сергея Савельева, бывшего заключенного одной из саратовских колоний, который в силу своей работы в учреждении ФСИН скопировал и вынес 40 гигабайт видеозаписей с пытками заключенных.

Хотел бы, но уже столько говорили. Меня одно смущает. Вот эти записи с пытками и изнасилованиями использовали в качестве отчетности для вышестоящих лиц. А для чего она была нужна? То есть неофициально сдается отчет со строками – количество изнасилованных – столько-то, в том числе шваброй – столько-то, иными продолговатыми предметами — столько-то. А потом еще и премии выписываются за достижение высоких показателей. А самых активных на доску почета.

Что они оперативно-розыскную деятельность вели подобным образом? Показания какие-то выбивали известным методом? Ну нет же. Эти люди и так за решеткой. Они скорее всего еще в СИЗО все рассказали. И вывод делается только один.

Служащие ФСИН делали это для своего удовольствия и удовольствия начальствующих лиц, которые эти видеозаписи смотрели и для которых все это снималось. Я прямо вижу, как генералитет ФСИН на очередной пятничной попойке смотрит это под коньячок на большом телевизоре – кто-то слюни пускает, кто-то незаметно отходит в уголок и производит странные движения рукой в кармане. Проходит пара часов, скапливаются пустые коньячные бутылки, табачный дым равномерно распределяется густым слоем по комнате и вот уже наши бравые ребята теряют всякое стеснение. Одному богу известно, что может там происходить в эти минуты.

И интересный вопрос здесь – кто же допускает содомию в государстве победившего умеренного консерватизма? Странная вещь – официально, на гражданке, мы будем содомию всячески запрещать и преследовать, а в местах лишения свободы всячески культивировать и использовать ее в служебных целях.