Диктатура пролетариата: от прошлого будущему
«Другой путь» Владимира Ульянова
Людям старшего поколения, вероятно, ещё памятна картина, на которой изображены юноша, в котором даже не очень проницательному зрителю приходится узнавать будущего лидера большевиков и «вождя мирового пролетариата», и убитая горем его мать. Если верить почти легендам из советского прошлого, узнав о расправе царских властей над народовольцами, среди которых был его брат Александр, Владимир Ульянов сказал матери определившие будущее (и далеко не только его собственное) весьма показательные слова: «Мы пойдём другим путём». Кто же знал, что этот путь приведет не туда — диктатура пролетариата перерастет в диктатуру номенклатуры.
Об этом-то пути и есть необходимость задуматься, причём не только в связи с предстоящей юбилейной датой (приближающийся день 22 апреля – это 150-летняя годовщина со дня рождения Владимира Ульянова (Ленина)), но и для анализа как минимум полуторавекового периода развития России, да и мира в целом. Путь переустройства, сопряжённый с индивидуальным террором, на который делали ставку народовольцы (более чем очевидно, отчаявшиеся в ожидании крестьянской революции и иных, сопряжённых с ней перемен), показал свою и неэффективность, и опасность. «Точечными ударами» ни царизм, ни господство помещиков и нарождавшихся капиталистов свалить было невозможно, как нереальным было и ожидать наступления некоего «царства свободы», образ которого представлялся в песне тех времён «Смело, товарищи, в ногу», без борьбы за него.
Этой-то борьбе, которую на протяжении длительного периода времени вело несколько поколений российских революционеров, посвятили себя и социал-демократы, к числу которых причисляли себя и Владимир Ульянов, и единомышленники. Освоение ими теоретического наследия марксизма, рассмотрение с его позиций современных им реалий российской действительности и практические выводы возможно рассматривать как идейные основы того, что с определённого момента получило название «ленинизм» или «большевизм». Своеобразным историческим водоразделом, отделявшим традиционную, в духе марксизма, социал-демократию от этой её разновидности, стал II съезд РСДРП в 1903 году. Характеризуя роль этого съезда, Владимир Ульянов (Ленин) обозначил это в словах о том, что «большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года». И о том, что большевизм является «применением революционного марксизма к особым условиям эпохи».
Именно теория и, особенно, практика большевизма и определяет, если говорить коротко, сущность того «другого пути», по которому пошла и партия, возглавившая процесс преобразований в России, и сама страна, и населяющие её народы.
«Есть» такая партия…
В настоящее время под термином «большевизм» рассматривается не только революционное марксистское течение политической мысли, но и политический режим, который связан с формированием жёстко централизованной, сплочённой и дисциплинированной партии социальной революции, которая (т.е. революция) ориентирована на свержение капиталистического государственного строя, захват власти и установление диктатуры пролетариата.
Постановка вопроса о захвате власти впервые, что называется, во весь рост встала к середине 1917 года, когда большевики устами Владимира Ленина на I Всероссийском съезде Советов заявили о готовности взять на себя всю полноту ответственности за дальнейшее развитие России. Парируя сказанное 3 июня 1917 года (в день открытия съезда) председателем Петросовета Ираклием Церетели, вопрошавшим, кто из делегатов может назвать партию, которая могла бы рискнуть и принять на себя такую ответственность, Владимир Ленин на следующий день ответил: «Есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять целиком». И если поначалу, а именно – на съезде Советов, часть делегатов не восприняла сказанное всерьёз, а отозвалась даже смехом, то последовавшие в перспективе события показали всю серьёзность, если не назвать происходившее по-другому, такого заверения.
Подготовка, а затем и проведение вооружённого восстания в Петрограде с 24 на 25 октября (с 7 на 8 ноября – по новому стилю), свержение Временного правительства, утверждение власти Советов, а затем и разгон Учредительного Собрания (он последовал 6 января 1918 года) показал, что деятельность большевиков едва ли даёт повод для иронии. Уступать власть кому бы то ни было или даже делиться ею с кем бы то ни было, даже с ещё недавними союзниками и соратниками по политической борьбе с самодержавием и с буржуазным Временным правительством, эта партия не намерена. А становление режима, обозначаемого как «диктатура пролетариата», с первых же дней, часов и даже минут властвования большевиков обретало всё более и более зримые черты.
Марксистская теория и диктатура пролетариата
Диктатура пролетариата, рассматриваемая в теории марксизма как форма политической власти, должна выражать интересы рабочего класса и осуществляться в переходный период – время превращения капиталистического государства в бесклассовое коммунистическое общество. Т.е. в это время государство как таковое ещё должно существовать, но власть в нём, по мысли Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сосредоточивается в руках пролетариату, а формой власти является диктатура. По марксистской теории, неограниченная власть в переходный период призвана разрушить политическую систему капитализма, служить подавлению групп населения, поддерживающих такую систему. При этом, если исходить из положений марксизма образца 1840-х годов, иные формы перехода к коммунизму рассматриваются как невозможные.
Наиболее распространённым в кругах историков и политологов является мнение, что первым практическим опытом применения диктатуры пролетариата является государственное устройство во время Парижской коммуны, а в наиболее полном виде он получил распространение в первоначальный период существования Советской России и образованного в 1922 году Союза ССР. Концепцией диктатуры пролетариата официально описывался политический строй в СССР в период до XXII съезда КПСС, закрепившего в партийной программе выполнение диктатурой пролетариата отведённой ей исторической миссии: после того как она перестала быть необходимой с точки зрения внутреннего развития, на смену диктатуре пролетариата пришло общенародное государство. Во всяком случае, утверждалось, что настала пора всенародной социалистической демократии.
Столь пристальное внимание к проблеме диктатуры пролетариата связано не только с теоретической (точнее, с мировоззренческой) точки зрения, но и с той практикой общественно-политической жизни, которая осуществлялась как применение марксистской теории в реальной жизни. Но прежде чем перейти к рассмотрению практических аспектов, уместно всё же более глубоко разобраться в теории. Первым известным использованием термина «диктатура пролетариата» является следующий фрагмент из работы Карла Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 годы»: «Этот социализм есть объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этих общественных отношений».
Насколько сегодня известно исследователям, теоретическое наследие марксизма, составившее полсотни томов второго издания сочинений Карла Маркса и Фридриха Энгельса, несмотря на обширность (суммарный объём – около 45 тысяч страниц), далеко не изобилует использованием термина «диктатура пролетариата». Он встречается всего семь (!) раз. Ни Карл Маркс, ни Фридрих Энгельс по отдельности, ни они оба не только не конкретизировали, какое же содержание вкладывают в этот термин, да и не написали о диктатуре пролетариата ни единой специально посвящённой этому вопросу статьи.
Очень показательным видится подход (правда, без использования термина «диктатура пролетариата»), нашедший отражение в написанном в 1847 году «Манифесте коммунистической партии»: «Первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии. Пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил».
Вызывает интерес тот момент, что «превращение пролетариата в господствующий класс» ставится в один ряд с «завоеванием демократии». Как с идеями демократизма увязываются мысли о неограниченной власти, призванной разрушить существующую (т.е. буржуазную) политическую систему, о подавлении или физическом уничтожении поддерживающих эту систему групп населения? Вопрос, конечно, интересный.
По Марксу, получается, «что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата» и что «эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов». При этом диктатура пролетариата рассматривается как единственно возможная и неизбежная форма пролетарской власти. Исходными посылами в марксизме являются признание существования диктатуры класса буржуазии, обязательность насильственного характера сопротивления буржуазии как сопровождающего процесс лишения её власти, необходимость насильственного отбирания власти и уничтожения буржуазного государственного механизма диктатурой пролетариата, создание диктатурой пролетариата пролетарского же государственного механизма, действия диктатуры пролетариата (а именно – террор и физическое истребление) по подавлению попыток буржуазии вернуть себе власть (причём такие действия предполагались, а не просто допускались вплоть до того момента, когда должно исчезнуть технологически разделение труда и, соответственно, – экономические классы, до момента исчезновения межклассовых противоречий, порождающих потребность в возникновении государства, насилии и терроре).
…и большевистская практика. Диктатура пролетариата
Вопрос о соотношении пролетарского и диктаторского в практической деятельности, особенно – в Советской России и в СССР – не так прост, как кажется. Ведь ещё в начале 1920-х годов оказалось достаточно очевидно то, что в стране складывалась диктатура отнюдь не пролетариата, а действовавшей от его лица коммунистической партии, при этом сам рабочий класс оказался отстранённым от политической власти. Отчасти для сомнений в уместности называть политический режим в СССР диктатурой пролетариата дал и сам Владимир Ленин: ещё в 1921 году он имел неосторожность признать созданное в России государство «рабочим государством с бюрократическим извращением».
Вслед за этим, хотя и через некоторое время, о перерождении «пролетарской» власти во власть номенклатуры (главным образом, партийной) подняли вопрос и представители так называемой «рабочей оппозиции». Достаточно категорично (причём – отрицательно) о складывавшейся в стране диктатуре пролетариата отзывались и некоторые социал-демократы. Показательной видится оценка созданной большевиками политической системы, которую дал российский революционер (одно время он возглавлял Правительство Северной области) Николай Чайковский в опубликованной в начале 1919 года «Декларации главы Архангельской области»: «… Что же касается диктатуры пролетариата, то это только знамя. В сущности же это – диктатура кучки фанатиков…» А Лев Троцкий, критикуя формирование новой, советской, бюрократии даже называл революцию, произведённую в октябре 1917 года, «преданной». Для таких утверждений, нужно заметить, имелись достаточно весомые основания, наиболее наглядно проявившиеся в 1923–1929 годах. Не в последнюю очередь они связывались с деятельностью Иосифа Сталина на посту Генерального секретаря ЦК партии большевиков.
Что виделось ключевым в созданной политической системе? То, что диктатура характеризовалась главным – была «властью… не связанной никакими законами». В точности с «заветами» Владимира Ленина, воплощаемыми на практике и после его смерти.
Наверное, государство, официально называемое то «пролетарским», то «рабоче-крестьянским», даже не стеснялось своего характера как террористического по отношению к известной части населения. Впрочем, такую направленность испытали не только её представители и не только в период Большого Террора. (Впрочем, такой «поворот» нисколько не видится странным и удивительным, если рассмотреть процессы создания, функционирования и эволюции государственных структур диктатуры пролетариата, в особенности – такой, каковой являлись Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, именуемая вкратце «ВЧК», и её идейные и организационные преемники. Об этом очень ёмко и убедительно высказался современный историк Леонид Млечин в комментарии к 100-летнему юбилею органов безопасности РФ, прозвучавшем в телеэфире ОТР).
Понятное дело, что в открытую и во всеуслышание заявлять о такого рода непримиримости было рискованно, поскольку раскрывало бы истинное – и далеко не благообразное! – выражение «лица» диктатуры пролетариата. Поэтому, в значительной мере пытаясь сгладить возможные отрицательные эмоции, Владимир Ленин в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» отмечал: «Уничтожить классы значит не только прогнать помещиков и капиталистов – это мы сравнительно легко сделали – это значит также уничтожить мелких товаропроизводителей, а их нельзя прогнать, их нельзя подавить, с ними надо ужиться, их можно (и должно) переделать, перевоспитать только очень длительной, медленной, осторожной организаторской работой… Диктатура пролетариата есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и администраторская, против сил и традиций старого общества».
Развивая ленинское определение диктатуры пролетариата, Иосиф Сталин в 1925 году в речи перед слушателями Свердловского университета заявил: «Неправы товарищи, утверждающие, что понятие диктатуры пролетариата исчерпывается понятием насилия. Диктатура пролетариата есть не только насилие, но и руководство трудящимися массами непролетарских классов, но и строительство социалистического хозяйства, высшего по типу, чем хозяйство капиталистическое, с большей производительностью труда, чем хозяйство капиталистическое. Диктатура пролетариата есть: 1) неограниченное законом насилие в отношении капиталистов и помещиков, 2) руководство пролетариата в отношении крестьянства, 3) строительство социализма в отношении всего общества. Ни одна из этих трёх сторон диктатуры не может быть исключена без риска исказить понятие диктатуры пролетариата. Только все эти три стороны, взятые вместе, дают нам полное и законченное понятие диктатуры пролетариата».
Возможно, подобные выкладки на кого и могли произвести впечатление и убедить в искренности и благих целях радетелей диктатуры пролетариата, но стоит заметить, что через не слишком продолжительное после их оглашения время реальностью дня стали раскрестьянивание и расказачивание, коллективизация и голодомор, расстрельные списки и лагеря ГУЛага.
Поэт революции Владимир Маяковский, призывавший в те годы в знаменитом (а ныне почти забытом) «Левом марше»: «Клячу истории загоним!» – и закончивший свой земной путь в самом начале «сталинских» пятилеток, едва ли ожидал и предполагал то, к какому итогу придёт не только большевистская партия, но и вся страна и населяющий её народ.
«Пророчества» критиков и закономерный финал
Ход истории (причём не только российской/советской) показал реальную возможность осуществления диктатуры пролетариата при доминирующей роли единоличного вождя. Причём обоснование такого явления содержится в трудах классиков марксизма, полагавших необходимым появление «великих людей», на которых возлагается задача по воплощению на практике каких-либо исторических задач на различных этапах истории. Но при этом марксизм не исключает и случайности, в результате которой выполнение такой миссии может осуществлять и другой человек. «Великие люди» вполне заменяемы: с исчезновением одного его место может быть занято кем-то иным.
Важно обратить внимание на то, что оппоненты марксистской концепции диктатуры пролетариата буквально с первых дней её провозглашения подвергали критике такую теорию. В числе первых, кто высказал несогласие с воззрениями Карла Маркса и Фридриха Энгельса на характер пролетарской власти, был теоретик анархо-коллективизма Михаил Бакунин, предупреждавший об опасности перерождения диктатуры пролетариата, сползания к авторитарному правлению: «Если взять самого пламенного революционера и дать ему абсолютную власть, то через год он будет хуже, чем сам Царь».
Очень серьёзную тревогу в превращении диктатуры пролетариата в диктатуру революционной партии, контролирующей все стороны жизнедеятельности общества, включая саму эту организацию, высказывал и теоретик социал-демократии Карл Каутский: «…тот кто высказывается за диктатуру, а не за демократию, не смеет ссылаться на Маркса». По мысли Карла Каутского, неизбежным явлением при диктатуре как форме правления становится образование слоя управляющих, сосредоточивающих всю власть в своих руках, а отсутствие демократии при этом неизбежно влечёт подмены диктатуры пролетариата диктатурой над пролетариатом: «…если мы говорим о диктатуре как о форме правления, мы не можем говорить о диктатуре класса, ибо […] класс может господствовать, а не управлять. Следовательно, если под диктатурой понимать […] форму правления, тогда можно говорить только о диктатуре одного лица или организации. Следовательно – не о диктатуре пролетариата, а диктатуре пролетарской партии. Но тогда […] пролетариат распадается на различные партии. Диктатура одной из них отнюдь уже не будет диктатурой пролетариата, но диктатурой одной части пролетариата над другой».
Настоящим пророчеством оказалась оценка перспектив подавления политических свобод ленинской «диктатурой пролетариата», данная видной революционеркой Розой Люксембург (этот прогноз изложен в посмертно изданной брошюре «Русская революция. Критическая оценка слабости»: «С подавлением свободной политической жизни во всей стране жизнь и в Советах неизбежно всё более и более замирает. Без свободных выборов, без неограниченной свободы печати и собраний, без свободной борьбы мнений жизнь отмирает во всех общественных учреждениях, становится только подобием жизни, при котором только бюрократия остаётся действующим элементом… Господствует и управляет несколько десятков энергичных и опытных партийных руководителей. Среди них действительно руководит только дюжина наиболее выдающихся людей и только отборная часть рабочего класса время от времени собирается на собрания для того, чтобы аплодировать речам вождей и единогласно одобрять предлагаемые резолюции. Таким образом – это диктатура клики, несомненная диктатура, но не пролетариата, а кучки политиканов».
…Согласитесь, что описанная картина напоминает не только об относительно недавнем прошлом, но в значительной мере поражает своей злободневностью, поскольку весьма и весьма походит и на современность. По сути, оппоненты Карла Маркса и Владимира Ленина оказались не так уж далеки от истины, утверждая, что под лозунгом диктатуры пролетариата сформировался некий слой управляющих – номенклатура, которая фактически узурпировала властные полномочия и превратилась в некий новый эксплуататорский класс. Собственно говоря, плоды такого «превращения» вполне возможно наблюдать в современной нам российской действительности.
Георгий Кулаков
Понравилась статья? Поддержите Издание:
