Виновных не ищут – их назначают?
В последние дни задержание журналиста сетевого издания «Медуза» Ивана Голунова стало (и, возможно, ещё будет) информационным поводом для множества публикаций. Слыханное ли дело, чтобы представителя СМИ обвинили в совершении преступлений, связанных с наркотиками, при этом не исключено, что эти «порошки» подброшены правоохранителями?
С одной стороны, можно порадоваться: ну, задержали, ну, обвинили, ну, посадили на длительный срок – не убили же? Но как-то мало радости от того, что имя очередного журналиста не оказалось в и так уже пространном мартирологе, рядом с именами Анны Политковской, Владислава Листьева, Дмитрия Холодова и других, более или менее известных. Не добавляет оптимизма то, что пробуждать «чувства добрые» лирой, в «жестокий век» восславлять свободу, а тем паче – призывать «милость к падшим» – становится всё более и более опасным.
И хотя наши «верховные» вещатели порой пытаются нас успокоить фразами типа: «Сейчас – не 37-й год», – ситуация видится в принципе созвучной с той самой эпохой. Если тогда, в предвкушении возможности войны с «капиталистическим окружением», любого неугодного возможно было объявить если не иностранным шпионом, сколько троцкистом, бухаринцем и т.п., а затем – или применить ВМН (высшую меру наказания, т.е. расстрел) или, хотя бы, отправить в лагеря, на «стройки социализма», то теперь подобный фокус не пройдёт: не актуально. Сейчас «модными» (и при определённых условиях, о которых речь будет ниже), да и достаточно действенными видятся другие, современные, обвинения – в экстремизме, терроризме, да и преступлениях, связанных с наркотиками.
Первое и нередко второе достаточно легко «доказывается», для чего зачастую оказывается достаточным «признательных показаний». Для ключевой при обвинении явки с повинной не так уж редко представителями правоохранительных структур используются недозволенные методы дознания, в просторечии именуемые «пытками». А практически каждый регион может «похвастаться» своими «местами боевой славы» – типа исправительной колонии №1 УФСИН по Ярославской области или ОРЧ-4 («убойного отдела» управления уголовного розыска регионального УМВД России) в Приморском крае. Что же касается преступлений, связанных с наркотиками, то «обнаружить» маленький и почти невесомый пакетик с «дурью» (тем более, если он «заботливо» подброшен при осмотре или даже обыске) – это достаточно верный способ отправить «владельца» на полтора-два десятка лет в неволю, где он не будет мешать государству творить другие, не менее «чёрные», дела.
Следственная, да и судебная практика всё чаще убеждает, что с помощью уголовного преследования тех или иных лиц (особенно, успевших себя проявить в бизнесе, общественной жизни или каких-то иных сферах жизнедеятельности) не только обеспечивается карьерный рост представителей правоохранительных органов, но нередко реализуется и возможность «подмять» или даже «отжать» успешно функционирующие предприятия, устранить опасных политических конкурентов, разоблачителей коррупционеров и даже всей эксплуататорской и человеконенавистнической системы современного нам государства и т.п.
Не так страшен чёрт, как его малюют?
Возвращаясь к теме возбуждения уголовного дела в отношении Ивана Голунова, стоит обратить внимание на то, что начисто нельзя исключать фактор устранения его из активной (политической и общественной вообще) жизни как фактора, предопределившего действия «правоохранителей». Ибо, если не «тонуть» в «частностях», все эти «частности» рано или поздно выводят на очень даже значимые обобщения.
В связи с этим стоит заметить, что некоторое время назад в исследовательской литературе появились интересные наблюдения и выводы. Они, в частности, касаются того, что привычное уху и глазу слово «бюрократия» означает не столько чиновничьи проволочки и волокиту, а паразитический эксплуататорский класс, который существует за счёт опосредованной эксплуатации. Другая мысль связана с тем, что государство представляет собой как раз бюрократию, чиновничество, существующее за счёт налогов. (Более точным, как представляется, видится то определение термина «государство», которое включает в себя также и систему правоотношений).
Исследовавшие эту проблему обществоведы исходят из того, что не государство содержит общество, – напротив, существование государства возможно за счёт налогов, сборов и пошлин, которые поступают в бюджет той или иной территории, будь то район, город, регион или даже страна в целом. Из средств этого самого бюджета осуществляется, в частности, оплата труда чиновников. Смысл же выводов, сделанных аналитиками, заключается в том, что, во-первых, имеет место быть так называемая «опосредованная форма эксплуатации», а во-вторых, – в том, что не содержащий наёмную рабочую силу и даже сам выступающий в качестве служащего чиновник «является более хищным, подлым и паразитическим эксплуататором, чем тот же предприниматель».
В отличие от открытой и описанной Карлом Марксом непосредственной (буржуазной) формы эксплуатации, деятельность бюрократии (т.е. чиновничества, особенно – на современном этапе) превращается в деятельность именно эксплуататорского класса. Эксплуатируемым же в данном случае становится не отдельно взятый, именно – рабочий класс (в эпоху Маркса – пролетариат), а всё общество в целом. И «такой контроль позволяет бюрократии существовать не столько за счёт зарплаты, сколько за счёт сверхприбыли, которую она извлекает с помощью коррупции». Следовательно, системная коррупция – это не «коррупция» в чистом виде, а именно опосредованная эксплуатация.
Ранее проведённые наши собственные исследования показали, что истоки возникновения сегодняшней бюрократии в России нужно искать в её прошлом, в том числе – и в процессах этатизации (огосударствления) бывшей частной собственности на средства производства, в том числе – землю, промышленные предприятия, транспорт, банки и др., которые под «флагом» национализации были осуществлены в «советские» годы. Развитие управленческой, бюрократической системы, сопутствовавшее плановому хозяйству при минимизации и даже ликвидации (в определённые исторические периоды) товарно-денежных отношений, тотальное участие государства в экономической, общественной и политической жизни общества (т.е. тоталитаризм) не могло не привести к тому, что мы имеем ныне. Как, впрочем, и сведение к минимуму участия основной части населения в управлении своей жизнедеятельностью при передоверии этой управленческой функции государству.
Государство – это… кто? И зачем?
Вопрос о сущности государства в той или иной мере уже получил ответ, и этот ответ приведён выше. Другое дело, если мы говорим о его предназначении – и сегодня, и в некоторой перспективе, т.е. тогда, когда встанет перед обществом проблема переустройства и организации управления на новом историческом этапе. Но прежде чем перейти к рассмотрению предназначения государства, обратимся к тому, как оценить политику как явление общественной жизни и необходимость оценивать (политизировать) происходящее.
Мысли об этом нашли отражение в одной из наших ранних публикаций, подготовленных к печати вскорости после трагических событий в Торгово-развлекательном комплексе «Зимняя вишня» в Кемерове в прошлом году. Именно тогда в общественном сознании возникал вполне логичный вопрос о том, надо ли «политизировать» трагедию, где, по официальным данным, погибли 60 человек? Тогда мы предлагали точку зрения о том, что вопрос о политизации оценки не только может иметь место, но и должен был быть поставлен. Если не сразу, что называется, по горячим следам, то – весьма в скором будущем после того, как то или иное вызывающее резонанс событие произошло. Ведь всё то, что имеет отношение к двум или более представителям homo sapiens, – это уже политика. А уж, если касается интересов общества в целом, – вдвойне, если не десятикратно политика.
Политический смысл произошедшего в областном центре Сибири виделся в том, что в этом событии, как в капле воды, отразилась сущность российской государственности на современном этапе. Достаточно очевидным представляется взаимосвязь действий управленцев государственных структур (т.е. чиновников областного уровня, а, не исключено, и более высокого уровня) и крупного бизнеса (не тех многочисленных арендаторов, чьими торговыми точками был переполнен злополучный центр «Зимняя вишня», а тех, кто содержал и «стриг купоны» с этого смертоносного комплекса).
Тогда, в «сороковины» со дня кузбасской трагедии, напрашивалась и другая мысль. О том, что в некотором смысле возможно спроецировать такую картину на общероссийскую действительность. Государственный аппарат с регулирующими правоотношения «нормами и правилами» выстроен в интересах как раз именно таких «акул» бизнеса, особенно – действующих в масштабах страны или даже международных. При этом интересы так называемого «малого и среднего предпринимательства», а тем паче – интересы основной части населения, учитываются (если учитываются, конечно!) лишь в той мере, в какой такие действия отвечают запросам именно этих «акул». Не видеть за действиями отдельных наделённых властно-распорядительными функциями лиц образ функционирования общей системы – всё равно, что за деревьями не видеть леса. Наверно, именно поэтому (опять-таки – в первые же часы и дни после событий в Кемерове!) ряд политологов высказал далеко не претендующую на оригинальность мысль, «утонувшую» в общем потоке информации: эксплуататорское государство убивает.
Именно в этом, бесхитростном с виду, выражении и заключена сущность переживаемого нами исторического периода. Не только коррупция как разного рода должностные преступления (взятки, «откаты», превышение полномочий и т.п.) убийственна по своей природе, поскольку позволяет немногим, используя свой номенклатурный или имущественный статус, обогащаться в ущерб остальному большинству, но именно подчинённость организации жизни – интересам этих немногих – действительно убийственна.
В связи с рассмотрением вопроса под таким углом вполне логичным видится вопрос о том, как соотнести такую оценку с определением России как «социального государства», приведённой в Конституции РФ. Ответ же заключается в том, что общество, в котором царят эксплуататорские порядки, т.е. немногочисленная часть населения выступает в качестве эксплуататора по отношению к куда большей по численности группе населения, обобщённо называемой «трудящимися», может гарантировать относительную «социальность» государства – выражение и защиту интересов этой общественной группы. Что же касается социального характера государства применительно к остальной части населения, то она ограничена теми пределами, которые устанавливает господствующий класс для обеспечения минимально возможных (и то – в лучшем случае, если так) условий существования эксплуатируемых. Условно говоря, рабу отводится столько и того, что позволяет ему (и то – весьма относительно) сохранять жизненные силы для минимально возможного обеспечения себя как рабочей единицы. Или чуть больше. То, что мы сегодня видим в нашей жизни.
Государство как аппарат не просто управления, а аппарат насилия (как же без него держать в повиновении эксплуатируемых) в полной мере проявляет себя в сегодняшней России. И один из ярчайших на сегодняшний день пример – процесс блокировки мессенджера Telegram. Ещё нет сколько-нибудь убедительных данных, однозначно доказывающих, что этот коммуникативный ресурс использовался во зло обществу (а именно – служил средством общения неких террористов). Но уже достаточно очевидно, что попытки его блокирования оказались настолько неуклюжими, что к некоторому времени в прошлом уже привели к весьма серьёзному урону, который понёс бизнес – и в российском, и в международном масштабе.
Гражданская война продолжается?
Если мы признаём тот факт, что эксплуататорское государство убивает, – мы должны понять, что есть величайшее множество способов этого убийства. Не только прямого, с помощью пуль, снарядов, бомб, мин, фугасов и осколков, которое происходит в местах боестолкновений. Войн и военных конфликтов. Повышение до невообразимых пределов цен и тарифов, бездушие и равнодушие, а то и откровенное стравливание людей (и, в первую очередь, – детей) – это ли не способы убийства, хотя и завуалированные, но ничуть не менее жестокие? Почему, скажите, пациент в приёмном покое вынужден давать взятку медикам только за то, чтобы на него обратили внимание? Почему учитель в школе, вместо того, чтобы осадить зарвавшегося юнца, унижает и оскорбляет других школьников? Почему правоохранители не защищают от посягательств, а чинят произвол, используют пытки и другие недозволенные методы дознания? Почему чиновники предпочитают не решать жизненно важные для населения обслуживаемых территорий проблемы, а вызывать ОМОН?…
Почему, наконец, государство всеми возможными и невозможными способами доводит населяющих страну людей до крайней возможной точки выживания, а потом тех, кто осмеливается такому явлению противиться, объявляет экстремистами и «традиционно» подбрасывает при задержании наркотики? Почему элементарное требование – соблюдать конституционные нормы и права человека – государство оценивает как угрозу национального масштаба, притом угрозу государственной (или, как вариант, национальной) безопасности? Почему, вместо продвижения науки и культуры, нам навязываются (опять-таки при старании государства) «духовные ценности» или «скрепы» времён «Домостроя» или ещё более древние и не имеющие ничего общего с прогрессом человечества?.. Что это есть как не новая (или нового типа, если угодно) гражданская война?
Масса самых разных «почему» преследует нас на каждом шагу. И главное из них, наверное, – почему в своём развитии мы должны не идти вперёд, к прогрессу, а топтаться на месте или даже скатываться в едва ли не средневековое прошлое, когда не просвещение и наука царят в мире, а усиленно, мракобесно насаждаемая и укореняемая в сознании людей вера в нечто – якобы «божественное»? Наверное, это делается вполне осмысленно и осознанно – для того, чтобы экономические рабские оковы дополнялись оковами духовными, препятствующими осмыслению происходящего и возможных путей в будущее. Господство одних и численно немногих (мнящих себя «новыми дворянами, рабовладельцами, буржуазией, элитой и и.п.») нуждается в рабстве других. А раб, осознающий своё рабское положение, уже делает первый, хотя, возможно, и робкий шаг к своему освобождению, к избавлению от рабства.
Георгий Кулаков