Нововведения – благо или зло?
Едва ли найдётся человек, который в своей жизненной практике хотя бы единожды не убеждался в справедливости выражения о том, что нет худа без добра. Как, наверное, и в точности обратного: добра без худа тоже не бывает. И именно последнее из названных суждение в полной мере относится к столь яростно пропагандируемой сегодняшними российскими властями «цифровой экономике». Складывается впечатление, что без «цифры» – не видеть нам светлого будущего и прозябать во мраке безвременья.
Однако этот процесс модернизации, который ассоциируется с переходом на цифровые технологии, нередко служит совсем не доброму делу. Ведь не зря даже термин такой появился – «цифровое рейдерство». Им эксперты именуют новый вид мошенничества, при котором от жертвы практически ничего и не требуется, чтобы, в конце концов, прийти к состоянию нищеты в результате действий злоумышленников.
Возможности ЭЦП
Рьяно пропагандируемое российскими властями новшество – электронная цифровая подпись (ЭЦП), имеющая равную с собственноручной подписью гражданина юридическую силу при подписании документов, нередко оказывается в «нечистых» руках. Не столь уж редки случаи, когда ЭЦП может быть и подделана, а потом с её помощью могут быть осуществлены самые разные операции, о которых человек может даже и не догадываться.
В частности, такая подпись позволяет проводить операции с недвижимостью (включая сделки купли-продажи), получать микро-кредиты, регистрировать подставные фирмы на новоиспечённых (и ни о чём не догадывающихся) генеральных директоров с последующим возложением на них долговых обязательств.
И невозможное – возможно…
Заверения специалистов о нереальности подделки электронных подписей всё чаще опровергаются практикой. Сложность процедуры, предусматривающей подтверждения личности обладателя ЭЦП, оформления её в удостоверяющем центре, оказывается преодолимой. По крайней мере, не заоблачно нереальной.
В практике одной юридической компании был случай, когда туда обратился житель Москвы. Получив квитанцию об оплате за жилищно-коммунальные услуги, мужчина обнаружил в документе чужую фамилию. В МФЦ ему сообщили, а в Росреестре подтвердили, что квартира является не его собственностью, а принадлежит другому человеку… по праву дарения. Якобы этот москвич облагодетельствовал некоего жителя Уфы в 2018 году.
Важным моментом, характеризующим эту «сделку», было использование ЭЦП, что вполне дозволяется законодательством. Поскольку, по словам ставшего бывшим собственника жилья, он никому квартиру не дарил, не изготавливал и не использовал цифровую подпись, разбираться в обстоятельствах приходится суду, прокуратуре и ГУ МВД России по городу Москве.
Я – не я, лошадь – не моя…
В настоящее время трудно утверждать, что житель Башкортостана не был осведомлён об обстоятельствах проведённой риелторами сделки. Не исключено, что он оказался лишь «звеном в цепочке» махинаций с недвижимостью, как вполне допустимым (с точки зрения теории) видится факт «обкатки» мошеннической схемы.
Возможно, упомянутому москвичу стоило бы повнимательнее отнестись к «звоночку», которым стало уведомление на электронную почту о попытках взлома его личного кабинета на портале «Госуслуги». Тогда служба поддержки рекомендовала мужчине поменять пароль, хотя и отрицала факт какой-либо атаки на его аккаунт.
Совет-то – добрый, хотя – бесполезный
Обычно «знатоки» рекомендуют обратиться в Росреестр или МФЦ с заявлением о том, чтобы все сделки с недвижимостью возможно было бы осуществлять исключительно при личном присутствии собственника. Но о том, насколько это действие гарантирует от разного рода неприятностей и злоключений, можно судить по ответу из официальных инстанций. Этот ответ Росреестра был опубликован, воспроизведём фрагмент его ниже.
«В соответствии с п. 1 ст. 6 Федерального закона от 06.04.2011 №63-ФЗ «Об электронной подписи» информация в электронной форме, подписанная квалифицированной электронной подписью, признаётся электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью, и может применяться в любых правоотношениях в соответствии с законодательством Российской Федерации, кроме случая, если федеральными законами или принимаемыми в соответствии с ними нормативными правовыми актами установлено требование о необходимости составления документа исключительно на бумажном носителе.
Принимая во внимание изложенное, информируем, что наличие записи о невозможности государственной регистрации перехода, прекращения, ограничения права и обременения такого объекта недвижимости без личного участия правообладателя в случае подачи документов на государственную регистрацию в форме электронных документов, подписанных усиленной квалифицированной электронной подписью, не является основанием для возврата без рассмотрения таких документов.
Кроме того, сообщаем, что иных действий, которые можно было бы осуществить для предупреждения возможных мошеннических действий в отношении объекта недвижимого имущества, действующим законодательством не предусмотрено».
Без меня – меня «женили»…
По информации, обнародованной на интернет-ресурсах, имеются и другие подтверждения использования ЭЦП, не только использованных, но даже и оформленных без участия граждан, чьи персональные данные оказались в руках злоумышленников. Ведь как могло случиться, что около 40 человек из Сургута в одночасье оказались генеральными директорами компаний-однодневок, использованных для обналичивания денег без уплаты налогов с этих финансовых операций-махинаций. Перспективы расследования и последующего судебного разбирательства сегодня видятся весьма туманными, но очевидным является сегодня лишь то, что оформление юридических лиц производилось с использованием ЭЦП.
Криминальное «ноу-хау» – неизвестно, результаты – очевидны
Пока что трудно говорить о том, каким образом осуществляется подделка цифровых подписей. Сайты с рекомендациями найти не удаётся. Да и, логично предположить, появление таких ресурсов более-менее быстро может быть «вычислено» органами прокуратуры. В круг их задач, в частности, входит мониторинг интернета – для выявления сайтов, содержащих противоправную информацию.
Вне зависимости от ухищрений криминальных «умельцев», их разработки позволяют злодеям лишать граждан недвижимости, превращать граждан в «директоров фирм» и должников, а то и «навешивать» на граждан кредиты, которые не были этими гражданами оформлены.
А что же – государство?
Объективно получается, что оно создаёт условия, которые ещё более усугубляют и без того нелёгкое положение граждан. Ибо, если смотреть правде в глаза, новейшие технологии нередко оказываются на «вооружении» криминала, противопоставить же их использованию фактически нечего.
Огорчает и то, что ставшим жертвами проходимцев приходится (и это стоит немалых трудов и нервов) доказывать свои права, непричастность к совершению противоправных деяний. Многочисленные жалобы, объяснения в судах, столкновения с коллекторами, арест счетов, проблемы с оформлением настоящих кредитов и т.п. и т.д. – вот каковы реальные перспективы, порождаемые махинаторами и комбинаторами.
В какой-то степени обнадёживающим видится перспектива правового регулирования: имеется законопроект (его уже рассматривают в Государственной Думе), предполагающий переход прав собственности в случае личного уведомления органов Росреестра собственником жилья – о том, что документы на регистрацию прав на недвижимость и сделки с ним будут поданы им в электронном виде. Не исключено, что поправки будут внесены и в уголовное законодательство – предусмотрена ответственность за нарушение закона в области операций с использованием ЭЦП.
Электронные паспорта: чего ждать завтра?
Развитием темы о деятельности государства в рассматриваемой сфере может служить информация о проведённом несколько дней назад совещании в Правительстве РФ, посвящённом внедрению электронного удостоверения личности гражданина в России. Премьер-министр Дмитрий Медведев оповестил членов правительства о том, что введение электронных паспортов для граждан в форме карт с чипом предполагается осуществлять, начиная с 2023 года. СМИ процитировали главу правительства: «В электронном паспорте должны быть указаны все данные о человеке, а также должна иметься его электронная подпись. У него имеется положительная сторона, так как он объединит в себе несколько документов – такие, как СНИЛС, водительское удостоверение и др.». По словам Медведева, в России имеются все условия для проведения такого мероприятия, и страна к нему технически готова: «В РФ есть Единая биометрическая система, система идентификации и аутентификации, возможность использовать облачную квалифицированную электронную подпись».
«Электроны» и нормы Конституции
Замысел государства достаточно очевиден, поскольку на том же совещании Дмитрий Медведев огласил: «Если мы переводим в «цифру» все наши персональные данные, мы обязаны позаботиться о том, чтобы они были защищены». Т.е. в «цифру» планируется перевести все данные о россиянах, аккумулировать их в специальных картах и эти данные нуждаются в надёжной защите. В частности, предполагается использовать форму идентификатора не только в виде карточки с чипом, но и обязательное мобильное приложение к телефону.
Показательно мнение заместителя председателя Правительства РФ М. Акимова о том, что приложение потребуется предъявлять, в частности, в аэропорту при оформлении перелёта. Тот же чиновник заверил, что тем гражданам, кто настаивает на использовании бумажных документов, будет сохранено право пользования старыми паспортами «до гробовой доски».
Навязывание электронных паспортов гражданам – не только достигшим возраста, в котором производится обмен по требованию действующего законодательства, но и имеющим особые «принципиальные убеждения», – с точки зрения закона может быть расценено как нарушение Конституции РФ. Данное решение, по сути, предполагает собой дискриминацию граждан молодого возраста и их детей.
В статье 19 Конституции РФ говорится: «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности».
Введение в оборот электронных паспортов противоречит и другим нормам Конституции РФ. В частности, статью 23, в соответствии с которой «каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну» и «тайну сообщений». Не стыкуется новация и с требованиями части 1 статьи 24 Конституции РФ (в ней говорится о том, что «сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются»). Это связано с тем, что реальной перспективой видится принуждение лиц моложе 45 лет к электронным идентификаторам и оцифровке персональных данных, а также принудительный сбор этих биометрических данных граждан. Речь идёт, как можно понять, о потребности сдавать биометрическую фотографию и отпечатки пальцев – с последующим использованием их в электронной «начинке» паспорта.
Не христианское это дело…
Отдельно стоит сказать о том, что введение электронных паспортов верующими гражданами может быть расценено как нарушение их прав. Большинство православных граждан выступает категорически против и отторгает номерную идентификацию, эти граждане убеждены и расценивают её как недопустимую с точки зрения веры подмены номером христианского имени (опознавание человека по номеру-идентификатору предполагается в электронном удостоверении СНИЛС, а также оно становится само собой разумеющимся по номеру-идентификатору электронного паспорта).
В плане выражения отношения православной церкви к электронным документам очень характерным видится высказанное несколько дней назад мнение заместителя Председателя Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Вахтанга Кипшидзе: «Появление электронных паспортов может грозить россиянам неограниченным сбором персональных данных. Сбор и концентрация данных обо всех сторонах жизни людей создают угрозу их использования против этих же граждан, тогда как для церкви важны свобода человека и обеспечение неприкосновенности его частной жизни». Кипшидзе подчеркнул, что электронные сведения о гражданах собирать куда проще, чем имеющиеся на бумажных носителях. Он обозначил также, что «Русская православная церковь никогда не выступала против развития новых технологий. Но церковь всегда свидетельствовала о том, что права всех людей, верующих и неверующих, должны быть учтены, и к ним следует относиться с уважением и безо всякой дискриминации».
Применительно к православным гражданам (хотя, возможно, с ними могут солидаризироваться представители других вероисповеданий) возможно говорить о грубом нарушении статьи 28 Конституции РФ, закрепляющей право граждан иметь право свои религиозные убеждения и действовать в соответствии с ними. Введение в оборот электронных паспортов фактически лишает граждан какой-либо альтернативы, предполагающей целью реализацию прав граждан.
Мрачная тень «Нюрнберга»
По-своему показательно и то, что идентификация граждан по электронному паспорту лишает человека законодательно закреплённого за ним права на имя. Ведь в пункте 1 статьи 19 Гражданского кодекса РФ закреплена норма о том, что «гражданин приобретает и осуществляет права и обязанности под своим именем, включающим фамилию и собственно имя, а также отчество». Согласно пункту 1 статьи 150 ГК РФ, «достоинство личности, честь и доброе имя…, иные нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. Имя, и только оно, в соответствии с законом является индивидуализирующей характеристикой (идентификатором) гражданина.
Стоит напомнить сегодняшним «новаторам» и о той позиции, которую озвучил Международный военный трибунал на Нюрнбергском процессе над нацистскими преступниками. Он указал, что преступлением против человечности является практика присвоения людям номеров, и это злодеяние не имеет срока давности. А в соответствии с частью 1 статьи 21 Конституции РФ, «достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». Если российское государство внедрит электронную номерную идентификацию граждан, то такое деяние должно получить оценку как нарушающее решения Нюрнбергского трибунала, как посягающее на неотчуждаемое право человека на имя и как умаляющее человеческое достоинство.
«Сегодня не личное – главное…» А что?
Если цифровизацию признать неизбежной и неотъемлемым элементом прогресса, то едва ли уместно пытаться её запретить под предлогом негуманности, опасности для человечества и т.п. С тем же, очевидно, «успехом» можно добиваться запрета на хранение и применение в хозяйстве топоров или кухонных ножей: это же – потенциальные орудия убийства и причинения вреда здоровью.
Вопрос, судя по всему, состоит в другом. В том именно, что опасность исходит не от использования цифровых технологий как таковых, а от того, кто и в каких целях их применяет. Государство, «чтящее» и «развивающее» богатые тоталитаристские «традиции», едва ли откажется от такого «наследия». Поэтому вполне разумно предположить, что новации могут быть использованы не только (и даже не столько) во благо обществу и его прогрессу, а вопреки и даже во вред обществу и его развитию.
Даже сегодняшний, не говоря уже о вчерашнем, уровень доступности персональных данных граждан в России показывает: коррумпированность части персонала разного рода «контор» и «фирм», а не только техническое несовершенство систем хранения и защиты информации, стремится к такому критическому значению (если, конечно, это значение уже не достигнуто), при котором беззащитными, как на ладони, оказываются все и каждый. Более того, доступность персональных данных «обеспечивается» нередко и кадровыми службами, подразделениями управления персонала компаний, которые предлагают соискателям тех или иных должностей указывать в анкетах такие позиции, как наличие (причём – с конкретизацией) в собственности той или иной недвижимости, банковских счетов и т.п. и т.д. Сведения, не имеющие прямых перспектив быть использованными при оформлении работника на должность, тоже представляют собой ценную информацию. Остаётся только задаться вопросом, кто, когда и как (в том числе – с какой целью) такой информацией распорядится.
Как бы ни хотелось верить в «хорошее и доброе», но интуиция подсказывает, что все эти банки данных, в конечном счёте, могут сыграть злую шутку. Особенно – в том случае, если перевод информации исключительно на цифровые носители станет всеобщим. Если известный юморист и сатирик Михаил Жванецкий произнёс когда-то известную ныне фразу: «Одно неосторожное движение, и ты уже отец», – перефразировка может оказаться куда как более грустной. Одно неосторожное движение – и ты уже не жилец. Не в полном смысле, т.е. труп. А в том, что в силу человеческого фактора (неосторожность ли это или злонамеренное действие – это уже второстепенно) становится возможной не только корректировка, но и удаление данных, что, среди разных прочих вариантов, может означать лишение гражданина и имени (или его цифрового «аналога»), и средств к существованию (зарплаты, пенсии, пособия и т.п.). А уж об описанных выше «фокусах» с недвижимостью, кредитами и долгами и др. можно и не повторяться.
Поэтому злободневным видится вопрос о возможности общества, сообщества граждан, влиять на государство и на решение вопросов собственной, граждан, судьбы. Причём возможности не только и не столько юридической (права и свободы человека и гражданина могут и присутствовать в качестве закреплённых в конституции какой-либо страны и быть даже конкретизированы в тех или иных законах и подзаконных актах), но и возможности психологической. К последней может быть отнесено желание или нежелание населения (или, если угодно, народа) каким-то образом влиять на протекающие общественно-политические и иные процессы. Для лучшего понимания возможно вспомнить притчу про двух лягушек (в другой версии – мышей), попавших в крынки с молоком: один зверёк бил-бил лапками, сбил комочек масла, а потом, оттолкнувшись от него, выпрыгнул прочь, тогда как другой, сложив лапки, отправился прямым ходом на дно. Приведённая выше аллегория вполне описывает и настроения в обществе: готово ли оно или, по крайней мере, хочет вырваться из сложившейся ситуации или же проявит покорность судьбе, приняв как должное свою гибель. Что выберем мы?
Георгий Кулаков