Путинизм и его побочный эффект. Когда Крым «выходит боком» и препарат Винкристин-Тева
Присоединение полуострова к России в 2014 году и образование двух новых субъектов федерации (Автономной Республики Крым и города федерального значения Севастополь), похоже, ещё долго будет «аукаться» населению страны. Причём не только и даже не столько ликовавшим по поводу «нашего» приобретения и «возвращения в родную гавань» Севастополя.
Претензии на территории не только свидетельствуют о незнании и нежелании знать такую науку, как историческая география (на момент распада СССР Крымская область, включавшая в себя этот город-герой, являлась неотъемлемой частью Украинской ССР, превратившейся в Украину постсоветской эпохи). Эти претензии явились непосредственным предлогом (или поводом, есть и такое мнение) для введения антироссийских санкций. А те, в свою очередь, повлекли за собой массу последствий, включая так называемое «импортозамещение».
Декларируемое как курс на отказ от зарубежных товаров и замену их отечественными разработками далеко не всегда и не во всём имеет положительное значение. Особенно тогда, когда произведённое в России «нечто» по качеству оказывается хуже, причём существенно, чем то, от чего (когда – вынужденно, когда – не очень) пришлось отказаться. И одной из сфер рынка, по которой так «больно ударили» санкции, оказалась область фармацевтики. И в этом, уже – в очередной раз, пришлось убедиться родителям детей из Красноярского края, страдающих онкологическими заболеваниями.
Заложники политических игрищ
О ситуации в этом сибирском регионе поднял вопрос депутат Законодательного Собрания этого субъекта РФ Илья Зайцев. Речь идёт о препарате «Винкристин-Тева» (он, по данным интернет-ресурса «Сибирь.Реалии», жизненно необходим проходящим химиотерапию при лейкозах, миеломах и саркомах), ввоз которого в Россию прекращён с июля т.г. в связи с политикой импортозамещения.
На своей странице в Facebook Илья Зайцев 7 ноября записал, что этот препарат производят в Западной Европе, а отказ от закупок объясняется налаживанием производства аналога в России и, соответственно, запретом лечебным учреждениям приобретать «Винкристин-Тева». Ситуация, по словам красноярского депутата, такова, что врачи «начали переводить пациентов на «Веро-Винкристин», но уже доказано, что в 50-70% случаев он вызывает серьёзные осложнения (отказывают ноги) и после его применения необходимо лечить осложнения. Или отказывать от российского препарата в отсутствие иностранного аналога».
Илья Зайцев пересказал содержание письма полуторагодовалой девочки, страдающей от рака: первый курс лечения малышка прошла с немецким препаратом, и ей стало значительно лучше. Но после этого совсем юную пациентку перевели на использование российского препарата, который «показал те самые осложнения». Проведённая корректировка курса лечения не помогла, и «у девочки отнялись ноги». После третьей попытки, предпринятой врачами, лечение с помощью российского препарата отменено, а производимое в Германии лекарство в России купить нельзя. Да и в самой Германии для его приобретения нужен «рецепт немецкого врача». Попытки родителей девочки купить «Винкристин-Тева» и через посольство, и через знакомых успеха не возымели.
Как отразил Илья Зайцев в своём посте, врачи регистрируют все случаи тяжёлых осложнений и информируют об этом Росздравнадзор. Но «сколько должно быть этих осложнений, чтобы немецкий препарат вновь стали закупать? И сколько детей не дождутся этого препарата? Конечно, буду писать и в Росздравнадзор, и в Министерство здравоохранения России, и может быть даже производителю. Я сам отец двоих детей и не могу представить, что испытывают родители, которые знают, что ребёнка можно спасти, но нечем».
Законодательный «шлагбаум» и «обходные пути»
Поставить небольшую партию – всего 96 доз препарата (их может хватить только 12 детям) – всё-таки удалось, хотя, как процитировало Илью Зайцева красноярское интернет-издание «Проспект Мира», пришлось воспользоваться «нюансами в законодательстве». Хотя препарат «Винкристин-Тева» является зарегистрированным в России, ввоз возможен исключительно пациентами для самих себя. Официальный же ввоз в страну невозможен, как и его закупки для медицинских учреждений. «Причиной является федеральный закон [речь идёт о 44-ФЗ. – Прим. авт.], согласно которому, если на фармацевтическом рынке два поставщика российских аналогов, то иностранный препарат не покупается. Кроме того, у зарубежного лекарства цена в три раза выше, чем у его аналога».
По информации Ильи Зайцева, обнародованной интернет-ресурсом «Сибирь.Реалии», проблема с поставками подобных препаратов «актуальна для многих регионов страны». И это означает потребность в подготовке специального закона, регулирующего ввоз такого рода лекарств. Другое дело, что такое нормотворчество может растянуться на несколько лет.
Сибирский региональный парламентарий сейчас пытается, вместе с Минздравом Красноярского края и краевой аптекой, найти возможность справиться с дефицитом лекарства «Винкристин-Тева» хотя бы на полгода. А также готовит обращение в федеральный Минздрав, «чтобы чиновники обратили внимание» на такую проблему, и планирует обратиться к детскому омбудсмену Анне Кузнецовой.
Гримасы рынка
Что касается препарата «Винкристин-Тева», то на сегодняшний день остался лишь один производитель препарата в мире – это компания «Pfizer», поскольку (вновь процитируем пост Ильи Зайцева в Facebook от 7 ноября) «израильская компания TEVA в июне 2019 года сообщила о прекращении производства, в результате до конца октября на всём фармацевтическом рынке наблюдался дефицит препарата)».
Ситуация, описанная выше, выходит за рамки отдельно взятого «24-го региона», и связана не только с упоминаемым лекарством. В другом посте в Facebook, от 14 ноября, Илья Зайцев сообщил о беседе с «мамой из другого региона России. Даже не из Сибири». И о подтверждении, полученном от врача «одного из онкологических центров страны», что означает: «…ситуация, которую мы пытаемся решить в Красноярском крае – это проблема не нашего региона. Это проблема страны… это проблема десятка жизненно-важных лекарств, необходимых для лечения детей от рака. И в Москве, и в Красноярске, и на Дальнем Востоке». Именно поэтому депутаты Законодательного Собрания Красноярского края намерены рассмотреть проблему на третьем заседании VIII сессии и направить в адрес министра здравоохранения РФ Вероники Скворцовой соответствующее обращение.
Со сходной во многом ситуацией несколько месяцев назад пришлось столкнуться и автору этих строк. Обратившаяся женщина в 2012 году перенесла операцию по поводу удаления макроаденомы гипофиза, и ей была назначена гормон-заместительная терапия. До начала 2019 года заказывала и приобретала в аптечных сетях Краснодарского края препарат «Кортизон», выпускавшийся российской компанией «Акрихин». Но с началом текущего года производство этого лекарства было прекращено. Лишь через несколько месяцев врач-эндокринолог порекомендовал замену: аналогом оказался импортный препарат «Кортеф» (изготовитель – компания «Pfizer»). Но и его днём с огнём было не сыскать: возможно, письмо автора этих строк в фирму-производитель оказалось если не последней, то одной из последних «капель», переполнивших чашу терпения, и в мае т.г. партии «Кортефа» начали отправлять в регионы России. На какое-то время вопрос о ставшем дефицитным лекарстве удалось снять, но уверенности в том, что проблема не возникнет вновь с течением времени, от этого не прибавилось. В ответе на обращение в Росздранадзор, предшествовавшем письму в компанию «Pfizer», содержалась рекомендация получить информацию о поставках препарата в регион в минздраве Краснодарского края, а там не нашли ничего лучшего, как порекомендовать… искать лекарство в аптечных сетях самостоятельно. К сказанному стоит добавить, что отсутствие лекарственной терапии в рассматриваемом случае является смертельно опасным.
Запас карман не тянет…
В случае лекарственного обеспечения впору вести речь даже не о каких-то «закромах» для хранения препаратов – тревогу вызывает само функционирование системы обеспечения. Этот вопрос стал ключевым для участников состоявшегося 15 ноября X Всероссийского конгресса «Право на лекарство», что отражено в нескольких недавних публикациях сайта Лиги защитников пациентов.
Президент этой общественной организации, член Экспертного совета при Правительстве РФ Александр Саверский охарактеризовал ситуацию с лекарственным обеспечением в России как «непрогнозируемую и неуправляемую». Те неприятные обострения в сфере лекарственного обращения и обеспечения, которые сегодня имеют место в стране, заключаются в том, что порядка 900 импортных препаратов «уходят с рынка России, каждый четвёртый аукцион оказывается сорванным, а эксперимент с маркировкой лекарственных препаратов «угрожает остановкой производств», и льготники «массово отказываются от лекарств». При этом целый ряд лечебно-профилактических учреждений имеют серьёзные долги, что не позволяет вести закупку лекарств, а врачи бью тревогу по поводу того, что лечить пациентов приходится не теми лекарствами, которые необходимы, а теми, что имеются и что закуплены на торгах.
Участники конгресса «Право на лекарство» в итоговой резолюции отметили, что «большая часть этих негативных ситуаций возникла для государства неожиданно и как ответ на действия самого государства». Это проявляется в сферах регулирования цен, определения взаимозаменяемости, правил проведения торгов и регистрации, импортозамещения, формирования перечней, льгот и др. Крайне тревожным «симптомом» видятся весьма длительные сроки получения лекарств для федеральных льготников: порой после решения врачебной комиссии проходит даже не 3–6 месяцев, а полтора года. Конгресс выразил своё негодование по этому поводу, предложив внести в законодательство поправку, ограничив время ожидания 50-ю днями. Другие предложения касались рекомендаций планировать поставки, ориентированные на потребности населения. Более того, заявили участники конгресса, необходимо, чтобы система всеобщего лекарственного обеспечения имела трёх-пятилетний горизонт и включала бы в себя препараты из Перечня жизненно-необходимых и важнейших лекарственных препаратов, а также предусматривала бы заключение контрактов поставки под каждый лекарственный препарат.
Понятное дело, что государству придётся устанавливать новые правовые отношения между участниками рынка, и эту задачу нужно описать в законе о лекарственном обеспечении (проект его, к слову, был подготовлен Лигой защитников пациентов примерно полгода назад).
На том же Всероссийском конгрессе выступала и начальник Управления контроля за реализацией государственных программ в сфере здравоохранения Росздравнадзора Алла Самойлова. По оглашённой ею информации, обеспеченность товарными запасами лекарственных препаратов по федеральному, региональному бюджетам и территориальным программам (по состоянию на 1 ноября) составляет в среднем 4 месяца. Что называется, где-то больше, где-то меньше. К тем субъектам РФ, которые «вызывают озабоченность», представитель ведомства отнесла Чеченскую Республику, Калмыкию, Еврейскую автономную область, Кировскую и Владимирскую области: практически все они числятся в отстающих по региональной льготе. Крайне напряжённой видится ситуация в Республике Ингушетия с обеспечением региональных льготников, поскольку там «практически не выделяются средства из бюджета субъекта».
Положение дел с количеством обеспеченных рецептов отчасти улучшилось по сравнению с прошлым годом. По данным, обнародованным Аллой Самойловой, количество рецептов на отсроченном обеспечении из средств федерального бюджета в настоящее время составляет 8319, из средств региональных бюджетов – 10719. К регионам-аутсайдерам в Росздравнадзоре отнесли Еврейскую АО и Республику Марий Эл.
Называющее (по крайней мере, в Конституции РФ) себя «правовым» государство пытается, конечно, использовать предоставленный законодательством механизм влияния. Но насколько эффективно?
Проверили – выявили – наказали… Однако, не всегда
Центральный аппарат Росздравнадзора за период с января по октябрь 2019 года включительно провёл 11 плановых и одну внеплановую проверку органов управления здравоохранением регионов страны. Территориальные отделения ведомства провели, в общей сложности, 861 проверку, включая 841 внеплановую. Итогом стала выдача 436 предписаний и составление 63 протоколов об административных правонарушениях.
По словам начальника Управления контроля за реализацией государственных программ в сфере здравоохранения Росздравнадзора, к числу основных нарушений относятся отказы в выписке рецептов на лекарственные препараты, назначенные по медицинским показаниям; несвоевременное обеспечение препаратами по выписанным рецептам; отказы в постановке на отстроченное обслуживание; некорректное составление медицинскими организациями заявок. Надзорное ведомство отмечает также «недостаточный контроль за управлением товарными запасами со стороны органов управления здравоохранением субъектов», что влечёт списание лекарственных препаратов по причине истечения срока годности.
«Лига защитников пациентов», как указано в информации на сайте организации, вынуждена констатировать рост количества жалоб в сфере лекарственного обеспечения, конфликты с отказами в лекарствах, судебные процессы, а также «медленную и не всегда эффективную работу прокуратуры, бездействие Следственного комитета РФ и МВД по возбуждению уголовных дел против ответственных чиновников». Всё это имеет результатом то, что «пациентское сообщество должно придумывать всё новые способы влияния на принятие решений системой здравоохранения, чтобы получить лекарство, от которого зависит жизнь пациента».
Ответчик по иску – субъект РФ
Влиять, конечно, можно по-разному. В «Лиге защитников пациентов» всерьёз рассматривают возможность предъявления иска к региональным органам власти о возмещении материального и морального вреда лекарственным необеспечением (и даже привели у себя на сайте доступную для скачивания версию такого искового заявления).
Такое необеспечение может выражаться в «невыписке рецепта согласно приказу Минздрава, непроведение заседания врачебной комиссии (когда это необходимо), непроведение закупок – в сроки, которые оказались достаточными для возникновения вреда для здоровья или жизни пациента».
Члены «Лиги защитников пациентов» полагают, что «массовое предъявление исков о причинении вреда лекарственным необеспечением заставит органы власти осознать, что платить и за лекарство, и за вред может оказаться дороже».
При этом рассматривается несколько вариантов вреда. Так, это может быть «потеря способности видеть или слышать, или работоспособности вследствие болезни». В некоторых случаях речь возможно вести и о потере кормильца (для ребёнка или иждивенца). Как вариант рассматривается «распад семьи или смерть близкого человека для членов семьи». Каков бы ни был вред в каждом конкретном случае, его причинение «может влечь за собой иски о возмещении материального и морального вреда в виде возмещения зарплаты, дохода, расходов на лекарства, реабилитацию, медицинскую помощь и уход, а также компенсацию морального вреда – нравственных и физических страданий».
В «Лиге защитников пациентов» акцентируют внимание на направленности иска. По сути, можно говорить даже не о «просто получении каких-то денег» и даже не о том, что это иск «во имя справедливости». Главное заключается в другом, в том, что «каждый такой иск – это удар по косности системы здравоохранения, которая создала целую систему лекарственного необеспечения, что видно даже из положительных для пациентов решений Верховного Суда РФ».
Хотя, по большому счёту, каждый подобный иск может рассматриваться и с политической точки зрения. Это удар по путинизму, по сущности его «социальной» (на деле – антисоциальной) политики, при которой «побочным явлением» (или основным?) является геноцид, создающий предпосылки для самого страшного, наверное, варианта «импортозамещения». Замещения нашего, отечественного, народа «импортным».
Понравилась статья? Поддержите Издание:
Или поделитесь в социальных сетях: