Точка кипения возмущённого разума — возвращение к смертной казни
Золотые огни и «чёрные» дни
Сегодняшний Саратов – совсем уже не та «глушь», каковым был этот провинциальный российский город в начале XIX века и с какой характеристикой вошёл в бессмертную комедию Александра Грибоедова «Горе от ума». Однако «столица 64-го региона», как и многие региональные центры России, в наши дни известна не только (вероятно, и не столько) романтикой «золотых огней», благодаря которым Саратов «попал» в известную лирическую песню советской эпохи, но и глухими закоулками, из-за которых приобрёл недобрую репутацию – уже в совсем недавнем прошлом. Из этого инцидента и реакции на него, совсем непонятно, грядет ли возвращение к смертной казни.
Розыск пропавшей 9-летней школьницы и обнаружение её мёртвого тела, без преувеличения, не только всколыхнул жителей волжского города, но и вызвал весьма широкий и громкий общественный резонанс. В самом Саратове дело едва не дошло до самосуда над подозреваемым («богатая» криминальными событиями биография мужчины позволила и следственным органам, и горожанам соотнести его с тем злодеем, который лишил жизни девочку). Более того, по всей России (особенно – в социальных сетях) всерьёз начали обсуждение острой темы общественной жизни: нужно ли возвращаться к смертной казни как высшей мере наказания, каковой на протяжении длительного периода отечественной истории воспринималась смертная казнь.
Сохранится ли мораторий? Или грядет возвращение к смертной казни?
Ныне действующий Уголовный кодекс РФ, в принципе, предполагает возможность назначения высшей меры наказания за целый ряд особо тяжких преступлений. Другое дело, что с вступлением России в Совет Европы в стране был объявлен мораторий на её применение, и «расстрельные» приговоры сейчас не выносятся – лишение жизни «именем Российской Федерации» не осуществляется, а заменяется пожизненным лишением свободы. В значительной мере «популярность» исправительных учреждений особого режима (в их числе – известные «Чёрный дельфин», «Белый лебедь», «Полярная сова») может найти объяснение именно в этом обстоятельстве.
Тяжесть преступлений не только против личности, но и коррупционных и ряда иных деяний в настоящее время воспринимается частью российского общества настолько нетерпимым явлением (и это, в общем-то, закономерно), что наталкивает на размышления и высказывание мнений о потребности в крайних, исключительных мерах. Хотя об «экстремизме» радетелей смертных приговоров никто как-то (по крайней мере, вслух и публично) не высказывается. Даже несмотря на то, что «возбуждение ненависти и вражды» – достаточно очевидно, а границы такой дефиниции, как «социальная группа» чрезвычайно размыты. Последнее обстоятельство нужно выделить особо, поскольку ни в одном российском законе не содержится чёткого и однозначно воспринимаемого и, соответственно, применяемого в юридической практике, определения. Что порой приводит практически чуть ли не к абсурду, и об этих правовых нелепицах можно найти немало информации в интернете.
Дискуссия (если даже не говорить о прямых призывах к практическим действиям) о допустимости и возможности отказа от моратория на применение смертной казни в России показывает, что «градус терпения» в обществе повышается. И тот самый «разум возмущённый», про который поют в своём партийном гимне представители КПРФ и который «смертный бой вести готов», уже подходит к своеобразной «точке кипения».
В чьих оно руках, орудие «защиты»?
Сегодняшняя ситуация, когда акции протеста (а особенно – реакция на них со стороны «правоохранительных» органов и суда) приобретают всё более острый характер, вполне возможно предположить (вниманию чересчур рьяных и не всегда «дружащих» с наукой логикой служителей Закона: предположение не означает тождества!), что в какой-то далеко не прекрасный день могут случиться некие события. Причём не иллюзорные, которые привели уже к «московскому делу», где пригрезившиеся некоторым облечённым властью лицам «массовые беспорядки» стали основанием для уголовного преследования. И как будут развиваться в таких условиях события – едва ли стоит о том гадать. Да и какими окажутся последствия – вилами по воде писано.
Если уже сейчас вынесенные приговоры воспринимаются чрезмерно суровыми, выходящими за рамки адекватности, как, впрочем, и основания для них – сомнительными с точки зрения юридической безукоризненности, то обоснованно возникает вполне серьёзный вопрос. При том парламентском большинстве, которым в нынешнем составе Государственной Думы обладает одна известная всем партия, вполне возможно предположить (хотя… не дай Бог такое и в страшном сне увидеть!), что не только мораторий на применение смертной казни окажется отменённым, но и «скорректирован» Уголовный кодекс РФ. С той же «лёгкостью в мыслях необыкновенной» (но – совсем не в духе гоголевского Хлестакова) и «президент» может быть «переименован» в «государя всея Руси», а не только исправлен уголовный закон. Причём исправлен в духе «историческом» – с возвратом к «старым добрым» советским нормам сталинской эпохи, с многочисленными «расстрельными» пунктами печально известной статьи 58 УК РСФСР.
Перефразируя бытовавшее в средневековье выражение «cuius regio, eius religio» («чья власть – того и вера»), возможно мысль выразить словами: «Чья власть – того и закон». Это к тому, что власть может (наверное, не только теоретически) таким образом влиять на законодательство и на его применение, что витающая в головах сегодняшних россиян мысль о возврате смертной казни как юридической практике может оказаться далеко не безопасной. И об этом нужно очень крепко подумать! Образно говоря, вручая палачу топор, необходимо поразмыслить, чью голову он отсечёт… А точка кипения «возмущённого разума» – это отнюдь не такое уж фигуральное выражение.
Понравилась статья? Поддержите нас:
Или расскажите в социальных сетях:
