Информация на грани секретности
Буквально считанные дни отделяют нас от четвёртой годовщины весьма показательного события: 10 ноября 2015 года Верховный суд РФ окончательно признал законным указ президента о засекречивании военных потерь в ходе спецопераций в мирное время (напомним, что этот знаковый документ, подписанный Владимиром Путиным 28 мая 2015 года, неоднократно пытались оспорить и правозащитники, и журналисты). При том, что аналогичные сведения, но относимые к военному времени, и ранее составляли государственную тайну.
Одно при этом только «радует» (или, хотя бы, обнадёживает), что государство пока ещё не умудрилось сокрыть от «посторонних», т.е. наших с вами, глаз данные, связанные с так называемыми «небоевыми» потерями. К их числу, как легко догадаться даже далёкому от служебной практики «силовиков» человеку, относятся и те, что связаны с гибелью военнослужащих Вооружённых Сил РФ и других государственных структур, где предусмотрена военная служба в результате печально известной «дедовщины».
Не то зверь, не то птица…
Что ж это такое за явление, которое вновь и вновь напоминает о себе и леденит кровь российских граждан? И насколько она распространена?
Одно из последних по времени (но, наверное, — далеко не последнее в списке аналогичных событий) произошло под Санкт-Петербургом. О нём сообщил 28 октября интернет-ресурс «Преступная Россия». За два дня до публикации стало известно о том, что в войсковой части 02511, базирующейся в селе Каменка, покончил с собой военнослужащий, проходивший службу по призыву. Проще говоря, «срочник». Новые данные, обнародованные ресурсом, позволяют заключить, что парень был найден повешенным на портупее (он находился в наряде). Некоторые сведения позволяют допустить предположение, что данный инцидент – не суицид, а убийство, которое было инсценировкой самоубийства. При том, что над этим солдатом издевались сослуживцы, «Преступная Россия» высказывает мысль о вероятности именно такого развития событий.
Показательно мнение одной из пользователей соцсети Facebook по этому поводу. Galina Umyarova написала буквально следующее: «Пора понять, что Армии в России больше нет, есть сборище в погонах, именующее себя офицерами, утратившими понятие о Чести и Совести, о Долге защищать свой народ. А мальчишек забирают на растерзание призываемому сборищу моральных извращенцев, и все мерзости происходят под приглядкой погононосящих. Это страшно, что в стране уничтожено и разрушено абсолютно Всё, и действия разрушителей абсолютно целенаправленные и осмысленные»… Жёстко, но, наверное, справедливо.
«Это разновидность пыток»
Возможно, что лишь стечением обстоятельств может быть объяснено то, что упомянутая выше войсковая часть фигурирует и в интервью, которое дал газете «Коммерсантъ» дал на днях адвокат Александр Передрук, сотрудничающий с правозащитной организацией «Солдатские матери Санкт-Петербурга» (и именно его слова вынесены в качестве заголовка раздела настоящей публикации).
Говоря о сохранении проблемы дедовщины в российской армии (если условно так обозначить всех «силовиков»), питерский адвокат рассмотрел её с позиции законодательного регулирования правоотношений: «…Если мы рассматриваем неуставные отношения в плоскости статьи 335 УК РФ (нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчинённости), то это одна история: солдаты избили своего сослуживца. Зачастую командир применяет насилие в отношении военнослужащего, в этом случае ответственность предусмотрена статьей 286 УК РФ (превышение должностных полномочий). Но статистика не разграничивает преступления. Отсутствие отдельной статьи, которая касалась бы насилия со стороны военнослужащих, не позволяет нам с уверенностью сказать, какой уровень дедовщины сейчас существует».
Ситуация такова, что казарменное насилие постоянно присутствует, и на него регулярно жалуются. Не столь «яркими» (по силе общественного резонанса – всего лишь), как стрельба в Забайкалье, но показательными являются другие события, о которых напомнил Александр Передрук. Один из случаев связан с причинением вреда здоровью военнослужащего войсковой части 3526 в посёлке Лебяжьем Ленинградской области, якобы травмированного во время спарринга и впавшего вследствие этого в кому (в настоящее время состояние его здоровья улучшилось): родственники полагают, что его избил офицер, возбуждено уголовное дело. Сходная ситуация, но с летальным исходом, имела место и в Хабаровске: военное следствие сейчас расследует уголовное дело, возбужденное в связи со смертью бойца Росгвардии (он сдавал экзамен на право ношения крапового берета).
Понятное дело, что дедовщина подпадает под определение уголовно наказуемого деяния, а потому поощряться не может. Но, как полагает адвокат Александр Передрук, командование «может не знать о фактах насилия, потому что у него нет интереса к этой проблеме», и профилактика насилия оказывается недостаточной. Более того, в марте т.г. были приняты поправки к закону «О статусе военнослужащих», которыми установлен запрет на пользование военнослужащим по призыву смартфонами. «Забота» о сохранении режима секретности при нахождении военнослужащих на территории войсковых частей обернулась тем, что осложнился процесс собирания доказательств преступлений. По словам защитника, «нередко записи с видеокамер на мобильниках, которые присылали военнослужащие, позволяли раскрывать преступления. Это, конечно, не значит, что телефонов в армии совсем нет, но ими пользуются уже нелегально. Можно сказать, как в тюрьмах».
Некоторое время назад поток жалоб, порождённых дедовщиной, несколько уменьшался, но это не обязательно свидетельствует о её исчезновении как социального явления. Отчасти (и то – на примере «северной столицы») Александр Передрук объясняет развёрнутой было кампанией по дискредитации правозащитных организаций, и в связи с этим тоже многие перестали обращаться, к примеру, в объединение «Солдатские матери Санкт-Петербурга».
Но проблема как таковая никуда не исчезла, она проявляется и как психологическое насилие. Вообще же, по словам питерского адвоката, дедовщина – «это любое жестокое обращение, и это разновидность пыток». И она может проявляться «в том, что солдата, как говорится, «прокачивают» – заставляют заниматься изнурительными физическими упражнениями, которые явно выходят за объём необходимой подготовки». А психологическое давление, на которое тоже жалуются, порой приводит к самоубийствам среди военнослужащих. Доведение до суицида – это отдельный состав преступления.
Многое зависит от конкретной ситуации. Если дело не дошло до причинения вреда здоровью – виновным по приговору суда может быть назначен штраф.
Очень значимым для понимания проблемы видится следующее суждение Александра Передрука: «Воинская часть – некий социум. Человек может быть кем угодно, чтобы на него ополчились. Но даже если он в хорошей физической форме, он с этим не сможет справиться самостоятельно. Был случай, когда от дедовщины пострадал профессиональный боксёр, и я бы не назвал его физически слабым. Против него было несколько десятков человек, и у него не было шансов защитить себя».
По-своему показательно и другое замечание, в котором адвокат из Санкт-Петербурга сравнивает становящиеся публичными случаи дедовщины с вершиной айсберга: поскольку большинство столкнувшихся с таким явлением предпочитают терпеть, основная часть инцидентов сокрыта от «посторонних» глаз. Именно из-за этого случаи насилия в армейской среде «так и остаются преступлениями, которые не раскрываются».
За шаг до беды
В анализируемом интервью Александр Передрук предостерегает от неверных шагов, порой предпринимаемых для пресечения дедовщины. Обращение к командованию части едва ли решит проблему, поскольку в случае подтверждения вопиющих фактов «отцы-командиры» сами должны нести ответственность. За то, что не доглядели, не пресекли. Реальными инстанциями, куда нужно обращаться, являются военные следственные органы. И – собирать доказательства. Возможно и по-своему целесообразно искать защиты у адвокатов, правозащитных организаций.
Вопрос остаётся о том, насколько хватает ресурсов у тех же правозащитников, чтобы отреагировать даже на неоднократно поступавшие из Забайкалья тревожные вести. А государство… судя по тем отчётам, которые звучат от имени России в разных международных организациях, с сокращением срока службы по призыву до одного года количество фактов доходящих до крайностей неуставных отношений (или, по крайней мере, связанных с ними обращений) стало существенно меньше. Другой же вопрос – о том, что проблема-то никуда не делась.
Есть ли альтернатива дедовщине?
Если верить информации, обнародованной неполных полгода назад интернет-ресурсом «Кавказ.Реалии», то как о чём-то новом в армейской среде говорится о другом явлении. Его именуют не иначе как «землячество». Т.е. уже не «деды» (старослужащие) определяют морально-психологический дух воинских коллективов, а объединения по территориальному (отчасти – и по национальному) признаку. Хотя… Автору этих строк доводилось в своё время беседовать с теми, кто проходил, говоря современным языком, воинскую службу по призыву примерно полвека назад. Ещё в рядах Советской Армии. И выдаваемое ныне за «новое» имело место и тогда. Правда, касалось больше тех военнослужащих, кто был призван в ряды Вооружённых Сил из республик Северного Кавказа.
В настоящее время, по данным анализируемой публикации ресурса «Кавказ.Реалии», «жители республик объединяются, чтобы противостоять офицерам», а дедовщина уже рассматривается как некий «архаизм». Речь идёт о том, что «ребята из республик объединяются в группы, которым не страшны ни «деды», ни офицеры, да и воинский устав не писан». При этом всё зависит от того, окажется ли «подходящей» та компания, в которую попадёт в условиях военной службы призывник.
В том же материале, представляющем собой сборную информацию от бывших срочников, можно найти упоминание и о таком явлении, как «примесь дедовщины с землячеством». Есть данные и о том, что дедовщина «не прижились» и в Севастопольском гарнизоне, и в Черноморском флоте вообще. А отбор призывников на уровне военных комиссариатов и направление их в конкретные войсковые части в последние годы, как высказался один из опрошенных корреспондентом «Кавказ.Реалии», практически свёл на нет и феномен «землячества».
Что же делать? Как же быть?
Пути решения проблем, порождаемых неуставными отношениями в различных их проявлениях, найти всё-таки возможно. Поэтому, в завершение публикации, ниже приводится очень интересное, на взгляд автора, напутствие, изложенное на сайте «Призывник. Солдат», в котором разведены такие термины-понятия, как «дедовщина» и «неуставные отношения» (оригинальные орфография, пунктуация и стилистика сохранены):
«Молодые люди, сейчас я обращаюсь к вам, запомните, какая бы ни была ситуация всегда держите голову в холодном рассудке. Не давайте верх эмоциям над собой, потому что эта ваша секундная слабость (желание кого то ударить) может привести к необратимым последствиям.
Учитывайте тот момент, что люди военные, в частности солдаты срочники, и все их деяния умножаются на три. Если на гражданке ты ударишь кого-то по лицу, и даже если он напишет на тебя заявление в полицию, то тебе максимум будет административное наказание.
В армии это все умножается на три, если ты ударил солдата, и он написал на тебя рапорт, то тебя 100% посадят на так называемый «дизель» – дисциплинарный батальон (дисбат), там ты можешь отсидеть год, полтора или максимально два года. И вот эта минутная секундная слабость может привести к таким пагубным последствиям.
Поэтому лучше послать такого оппонента на три российских буквы, чем потом кусать себе локти. Подводя итог хочется еще раз сказать: дедовщины как таковой нет. Есть конфликты на бытовом уровне и не совсем адекватные солдаты из старшего призыва, которые думают, что они мега крутые солдаты.
Также, что я хотел сказать в этой статье: в армии есть и дедовщина, и неуставные взаимоотношения. Только дедовщина – это хорошее понятие, процесс обучения молодого пополнения, неуставные взаимоотношения в армии – это любая ситуация, которая нарушает воинские уставы или законы и может привести к плохим последствиям».
Определённо, в предложенном подходе к оценке ситуации что-то есть.
Понравилась статья? Поддержать Издание:
Или поделитесь в социальных сетях:
