ч.1 на Дзене — https://zen.yandex.ru/media/acta/tupik-imeni-konstitucii-ch1-5d55ba5535ca3100ae8f6567
ч.1 на сайте — https://acta.tatar/2019/08/15/tupik-imeni-konstitucii-rf-ch-1/
Тупик имени Конституции (ч.2) С оглядкой на ООН и без неё
Другим разделом Конституции РФ, который рассматривается в настоящей статье, является глава 2 документа, именуемая «Права и свободы человека и гражданина». Для более глубокого понимания содержания этой части необходимо сделать несколько предварительных замечаний. Одно из них заключается в юридической базе, послужившей основой при разработке текста Конституции РФ. Речь идёт не столько о соответствующих разделах конституций советской эпохи (хотя полностью отрицать факт воздействия едва ли рационально), а о документе, имеющем международное значение. Это «Всеобщая декларация прав человека», которая была принята резолюцией 217 A (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года. Говоря о множестве предпосылок, предопределивших необходимость такого документа, Объединённые нации, в частности, указали на такое обстоятельство: «…необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения…». Т.е. восстания (революции) не отвергаются как нечто противоестественное и даже противозаконное, но оценены как «последнее средство». Тот самый ultima ratio (последний довод), который всё же имеет право на существование. Хотя – довод крайне нежелательный в силу опасности социальных, да и иных последствий.
Генеральная Ассамблея ООН провозгласила «Всеобщую декларацию прав человека» «в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путём просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод и обеспечению, путём национальных и международных прогрессивных мероприятий, всеобщего и эффективного признания и осуществления их как среди народов государств-членов Организации, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией».
Глава 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» насчитывает куда больше глав (а именно – 48), нежели «Всеобщая декларация прав человека» – статей (30), и не дублирует, а развивает положения международной декларации применительно к российским условиям. На это прямо указано в части 1 статьи 17 Конституции РФ: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией». При этом существенна оговорка, сделанная в части 3: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Та же мысль, но во «Всеобщей декларации прав человека» (статья 1), сформулирована более высоким стилем: там говорится, что все люди «наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».
Ниже рассмотрим те статьи Конституции РФ, которые в той или иной мере посвящены вопросам, могущими быть связанными с действиями тех или иных «силовых» структур и судебных органов в ходе осуществления ими правоохранительной деятельности и правоприменительной практики, и особенно – гарантиям и правам в общественно-политической сфере.
Когда мы говорим о статье 18, то важно уметь её соотнести с действующей в России правоохранительной и судебной практикой. Ибо не столь уж редки случаи, когда и «правоохранители», другие органы власти и управления, а нередко – и суд «забывают» об очень значимой норме: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Каково оно на практике, это обеспечение, как и всё перечисленное ранее, на себе испытывают, что называется, по полной схеме участники массовых мероприятий. Не иначе, чтобы лучше до них доходило конституционное положение, «правоохранители» вколачивают его с помощью дубинок и помещают в атмосферу автозаков.
Равенство перед законом и судом, которое утверждено статьёй 19, не ограничивается исключительно случаями, когда предстоит держать ответ за содеянное нечто. Правда, в числе «других обстоятельств» не все даже судебные инстанции сразу оказываются способны увидеть, в частности, возраст, скажем, соискателя вакансии. Не секрет, что те же работодатели ориентируются на тех, кто помоложе, а «возрастных» (за 45 и старше) уже как-то ограничивают в возможности трудоустроиться. Но это – так, лишь ремарка по поводу декларированного равенства.
Своеобразна статья 20, гласящая (в части 1) о том, что «каждый имеет право на жизнь». Но в части 2 говорится лишь о возможности (и то – с оговорками) применения смертной казни как исключительной меры наказания. Но ни слова нет о том, что право на жизнь имеют и люди, находящиеся в тяжёлой жизненной ситуации, в том числе – и только что появившиеся на свет. Почему законодатель обошёл этот вопрос стороной? Остаётся догадываться.
Бесспорно, важной является и статья 21, которая в части 1 гласит об охране государством достоинства личности и недопустимости умаления его по каким-либо основаниям. А что касается части 2, то современная (видимо, уходящая корнями в прошлое) «традиция» «правоохранителей» добиваться признательных показаний с помощью мер физического воздействия (проще говоря – пыток) является прямым её нарушением, этой статьи Конституции РФ. Видимо, сила «привычки» куда сильнее закона.
Право каждого на свободу и личную неприкосновенность (о них говорится в статье 22), включающее условия для избрания меры пресечения в виде ареста, тоже далеко не всегда безукоризненно соблюдается.
Содержание статьи 23, конечно, известно представителям государственных структур. Но некоторые из них очень усердно (с энергией, скажем прямо, достойной лучшего применения) стремятся, как говорится, быть правовернее самого папы римского, а потому – добиться для себя исключения из правила. Может, потому что чувствуют охраняемое ими государство слишком уязвимым от народного неудовольствия и даже гнева? А иначе зачем посягать на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайны россиян, на защиту ими чести и доброго имени, на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений? Что, скажите, в вашем смартфоне, скажем, «забыл» тот или иной полицейский, росгвардеец или иной какой «государев человек»? Ведь не всегда у него есть в кармане и, тем более, предъявляется обладателю гаджета постановление судьи, в котором санкционируется такого рода «любопытство».
Сходная ситуация – и со статьёй 24, ограничивающая возможностью согласия лица таких действий, как сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни.
Жилище, согласно статье 25, является неприкосновенным. Но кто даст гарантии, что даже выдаваемые «правоохранителями» за законные основания действительно являются таковыми, а не надуманными? Интересно это, наверное, каждому. Как и то, не является ли визит этих «вежливых людей» желанием подбросить что-нибудь «традиционное», а потом упечь хозяев жилья подальше и на более долгий срок.
Что касается гарантий свободы совести и свободы вероисповедания (они закреплены в статье 28 Конституции РФ), то право исповедания любой религии (как и право не исповедовать никакую религию), выбора, наличия и распространения религиозных и иных убеждений и действия в соответствии с ними не такое уж «гарантированное». Некоторые сектанты до сих пор (и в очередной раз в истории!) с этим уже столкнулись.
Очень злободневной является в настоящее время тема применения статьи 29 Конституции РФ. С одной стороны, в части 1 её идёт речь о гарантии свободы мысли и слова. А с другой, – те мысли и слова, которые рождаются в умах (некоторыми и озвучиваются публично, в том числе – в ходе массовых мероприятий), уже расцениваются нашими рьяными законодателями, «правоохранителями» и судьями как некие мыслепреступления. Прискорбный факт российской действительности!
В конституционном порядке (об этом – в части 2 анализируемой статьи) запрещены пропаганда и агитация, которые возбуждают ненависть и вражду по социальным, расовым, национальным и религиозным мотивам, как и пропаганда социального, расового, национального, религиозного и языкового превосходства. Здорово! А кто поручится за то, что какой-нибудь служака, опираясь на выводы и доводы ангажированного эксперта не преподнесёт в качестве пропагандистского материала какое-либо научное исследование на социально-острую тему? Вот-вот, едва ли кто.
Выражать мнения и убеждения, о чём гласит часть 3 статьи, возможно свободно. Принуждать к этому или отказу от этого никто не волен.
Показательна и часть 4: в ней говорится о праве каждого «свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом». Интересно, однако, другое: при том, что определяемый федеральным законом перечень сведений, отнесённых к государственной тайне, время от времени пополняется данными, защищаемыми от народных глаз на достаточно сомнительных основаниях (как, например, это сведения о потерях войск в мирное время, о доходах «сильных мира сего» и др.).
Гарантированность свободы массовой информации и запрет цензуры, что предусмотрено частью 5 рассматриваемой статьи, – это, по-хорошему, тема для отдельного исследования. Юридически, конечно, можно утверждать многое, а возможно и создать экономически «драконовские» условия, при которых не захочешь и думать о какой-то там «свободе». А цензура… практически всегда и у всех держателей информационных ресурсов можно найти тайный или не очень явно выраженный список табуированных тем: «Мы об этом не говорим, не пишем и не показываем».
Очень остро сегодня стоит вопрос о том, законны или нет действия участников тех или иных массовых мероприятий и насколько они соотносятся с требованиями статьи 31 Конституции РФ: «Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование». Простая, без лишней детализации, формулировка обросла таким количеством законов и подзаконных актов, что водорослей на днище океанского судна, наверное, можно найти меньше. А ведь все эти публичные акции – всего лишь способы выражения мнения, правда, не всегда приятного глазу и уху власть предержащих. Потому и отношение к участникам такое специфическое: их встречают отнюдь не с открытым лицом (а защищённым почти космическим шлемом), и не хлебом-солью, а дубинками, автозаками, а с некоторых пор – и резиновыми пулями. Реакция, так сказать…
Не столь всё просто и с осуществлением статьи 32 Конституции РФ, наделяющей граждан страны целым рядом прав (хотя и с оговорками). Так, в части 1 говорится о праве участия в управлении делами государства – как непосредственно, так и через представителей, в части 2 – о праве избирать и быть избранными, а также участвовать в референдуме. Часть 3 статьи указывает на исключение из приведённого выше правила: оно не распространяется на граждан, признанных судом недееспособными, а также на находящихся в местах лишения свободы по приговору суда. (По правде говоря, законодатели «усовершенствовали» правовые нормы, и теперь членам избирательных комиссий приходится порой ломать головы над тем, под каким «благовидным» предлогом отказать в регистрации тому или иному кандидату). Статья 4 формально гарантирует равный доступ граждан к государственной службе, хотя реальности убеждают, что это равенство достаточно условно: так, зачастую в судейское сообщество попадают родственники уже действующих судей, а заполнение вакансий в других структурах подчас производится «своими» людьми, а не теми, кто «с улицы». Сказанное в полном объёме может служить комментарием и к части 5 статьи, указывающей на право граждан участвовать в отправлении правосудия.
Никак невозможно обойти молчанием статью 33 Конституции РФ, наделяющую граждан страны обращаться (лично и коллективно) в государственные органы и органы местного самоуправления. При ознакомлении с этой нормой, не содержащей указания на обязательность ответа инстанций заявителям, данное правовое положение превращается в пустую формальность. Да и об отписках – тоже нет ни слова.
В свете рассматриваемой в настоящей публикации проблемы интерес представляет собой не столько статья 40 в целом, сколько часть 3: «Сокрытие должностными лицами фактов и обстоятельств, создающих угрозу для жизни и здоровья людей, влечёт за собой ответственность в соответствии с федеральным законом».
Логическим продолжением данного положения видится статья 41. В ней говорится: «Каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о её состоянии и возмещение ущерба, причинённого его здоровью или имуществу экологическим правонарушением».
Злободневность этих правовых норм ещё недавно проявлялась в связи с протестными акциями по поводу тех или иных мусорных полигонов (наиболее известным из них стал тот, что расположен в Шиесе), наводнений и лесных пожаров в регионах Сибири, а теперь всё большее внимание приковывает к себе авария (возможно, даже катастрофа): ещё доподлинно неизвестны масштабы уже случившегося в окрестностях Северодвинска, да и о возможных последствиях произошедшего пока ещё очень мало информации, а имеющиеся сегодня сведения порой содержат оценки в стиле «Чернобыль 2.0».
Очень показательна в плане реализации прав и свобод статья 45, в части 1 которой говорится о том, что «государственная защита прав и свобод человека и гражданина гарантируется», а в части 2 предусмотрено: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещёнными законом». Насколько действенной видится эта государственная защита, наглядно можно судить по тем инцидентам, где сталкиваются интересы граждан и государства, в том числе – представленного теми или иными должностными лицами. Зачастую эта норма, к сожалению, остаётся в значительной мере декларативной.
Такая оценка в полной мере может быть отнесена и к статье 46. В части 1 её указывается на гарантии судебной защиты прав и свобод каждого. Тенденциозность судебных процессов, фигурантами которых являются правозащитники, участники протестных акций, может быть обнаружена не столь уж редко.
С одной стороны, возможность обжалования решений и действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц в суде (на это указано в части 2 анализируемой статьи) имеется в соответствии с Конституцией РФ. Но какова эффективность этих судебных тяжб – это отдельный вопрос.
Очень острым в последнее время становится вопрос о реализации правовой нормы, содержащейся в части 3. В ней предусматривается возможность (поскольку она оговорена в международных договорах РФ) каждого обращаться «в международные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты». Напряжённость в отношениях между Россией и Парламентской ассамблеей Совета Европы (ПАСЕ) может, при неблагоприятном развитии событий, привести к тому, что дорога для россиян в Страссбургский суд может оказаться, как говорится, заказана.
Статья 47 даёт возможности на рассмотрение дела в суде согласно установленной законом подсудности (часть 1), а в ряде случаев, оговоренных федеральным законодательством, — судом с участием присяжных заседателей (согласно части 2).
Конституционно (в статье 48) закреплено право на получение квалифицированной юридической помощи, о чём говорится в части 1, а в части 2 закреплено право каждого «задержанного, заключённого под стражу, обвиняемого в совершении преступления» на пользование помощью адвоката (защитника). Нарушения этого права, тем не менее, достаточно часты в практике и правоохранительных органов, и судов. То адвокатов не пускают в помещение к тем, кто задержан, то выдворяют (в том числе – под надуманными предлогами) из залов судебных заседаний, доходит иной раз до того, что представители тех или иных государственных структур даже подделывают подписи адвокатов под протоколами, где подписи защитников являются по закону обязательными.
Очень важные положения заключены в статье 49. Если закреплённые в части 1 требования о том, что признать человека виновным возможно только после вступления приговора суда в силу, то с учётом норм частей 2 и 3 (в них, соответственно, говорится о том, что обвиняемый «не обязан доказывать свою невиновность» и что «неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого») дело обстоит далеко не блестяще. Суды, причём – не только первой инстанции, очень часто игнорируют доводы защиты, не принимают в расчёт доводы независимых экспертов и т.п.
Весьма интересно обстоит дело с практикой применения статьи 50. Если положение о недопустимости повторного осуждения за одно и то же преступление (согласно части 1) практически соблюдается, как и право осуждённых на пересмотр приговора, на прошение о помиловании и смягчении наказания (в соответствии с частью 3), то соблюдение части 2 с незавидной регулярностью имеет место быть. В ней говорится о том, что при осуществлении правосудия «не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона». Применение физического и психологического насилия (проще сказать: пыток) стало настолько распространённой практикой, что сомнений в «возвращении 1937 года» практически ни у кого не остаётся.
Практически каждый, кто в том или ином качестве сталкивался с осуществлением правоохранительными органами возложенных на них задач, имел возможность убедиться в формализме, сопутствующем разъяснению норм статьи 51. Часть 1 её указывает на то, что «никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом». Её, в лучшем случае, просто устно оглашают, тогда как ознакомление должно предполагать предоставление текста статьи в самой Конституции РФ (лучше всего – в брошюре, если нет под рукой комментированного издания). Об иных случаях, когда федеральный закон устанавливает возможность освобождения от обязанности давать свидетельские показания, вообще редко кто вспоминает.
В разной степени реализуются нормы об охране законом прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью (хотя такая юридическая норма содержится в статье 52), а также обеспечение государством доступа потерпевшим к правосудию и компенсацию причинённого ущерба. Как, впрочем, и на возмещение (в соответствии со статьёй 53) государством вреда, причинённого незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Что примечательно: действия статьи Конституции ограничены исключительно указанным выше кругом ответчиков.
Принципиальную важность имеет статья 54, в соответствии с частью 1 которой не имеет обратной силы закон, устанавливающий или отягчающий ответственность. А часть 2 исключает ответственность за деяние, если оно в момент совершения преступлением не признавалось.
При рассмотрении законодательства, принимаемого (да и разрабатываемого в виде проектов) крайне важно руководствоваться нормами статьи 55. Если осмыслить с её позиций множество нормативно-правовых актов последнего времени, то можно без особого труда найти противоречия с её положениями. В самом деле, часть 1 гласит о том, что перечисление в Конституции РФ основных прав и свобод «не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина». В части 2 сказано, что в нашей стране «не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». А принципы, изложенные в части 3, если смотреть на вещи здраво, нередко находят слишком широкое (до той беспредельности, которая куда чаще напоминает смысл слова «беспредел») толкование. В ней же чёрным по белому прописано: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Что интересно с чисто практической точки зрения: подпадает ли под действие указанных требований установление ограничений, если на права и свободы граждан посягают не только отдельные граждане, но нередко и само государство?
Ведь, насколько известно, чрезвычайное положение (по крайней мере, пока) не объявлено. А потому нормы статьи 56 не могут быть введены, и установление, в соответствии с федеральным конституционным законом, «отдельных ограничений прав и свобод» с указанием пределов и срока их действия в повседневной жизни недопустимо, поскольку оправданием таких ограничений служит «обеспечение безопасности граждан» и «защита конституционного строя». Это сказано в части 1. Часть 2 предусматривает возможность введения чрезвычайного положения (как на всей территории РФ, так и в отдельных местностях страны) исключительно в соответствии с федеральным конституционным законом и «при наличии обстоятельств». А пока эти злокозненные обстоятельства отсутствуют – извольте-с права и свободы человека и гражданина соблюдать в полном объёме. И то «не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46 – 54 Конституции Российской Федерации».
В статье 60 определено, что гражданин РФ по достижении совершеннолетия (18-летия) может «самостоятельно осуществлять в полном объёме свои права и обязанности». При этом, в соответствии со статьёй 61, «не может быть выслан за пределы Российской Федерации или выдан другому государству» (по части 1); и РФ гарантирует своим гражданам «защиту и покровительство за её пределами» (по части 2). При всей позитивности норм возможно предположить, что положения части 2 могут стать формальным основанием для вмешательства со стороны РФ в дела других государств, если на территориях этих государств окажется какое-либо количество лиц, являющихся (даже формально) гражданами России. Установление упрощённой процедуры перехода жителей пресловутых Донецкой и Луганской народных республик (юридически данные территории являются составной частью Украины, хотя и провозгласили себя «независимыми») в этом контексте имеет далеко идущие последствия.
Нашли в Конституции РФ и некоторые вопросы, связанные с международной деятельностью. Так, на основании статьи 63 и «в соответствии с общепризнанными нормами международного права» Россия предоставляет политическое убежище иностранным гражданам и лицам без гражданства (по части 1). А по части 2 данной статьи «не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением. Выдача лиц, обвиняемых в совершении преступления, а также передача осуждённых для отбывания наказания в других государствах осуществляются на основании федерального закона или международного договора Российской Федерации».
Завершается глава 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина» статьёй 64, в которой говорится о том, что положения данной главы «составляют основы правового статуса личности» и «не могут быть изменены иначе как в порядке», который установлен Конституцией.
Если сличить текст этого документа с Всеобщей декларацией прав человека, принятой Организацией Объединённых Наций, можно без особого труда увидеть некоторые, но весьма существенные с юридической точки зрения различия. Одно из них заключается в том, что статья 4 Декларации предписывает: «Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии: рабство и работорговля запрещаются во всех их видах». Разработчики Конституции РФ, очевидно, предполагали, что такая норма для страны не нужна. Но история знала примеры (в том числе – на территории ряда республик Северного Кавказа), когда об этом правовом положении приходилось всё-таки вспоминать.
По-своему важна и статья 6 Всеобщей декларации прав человека, установившая, что «каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности».
Российская действительность (особенно – в последние годы) побуждает правозащитников обращать свои взоры на статью 21 Декларации, поскольку соблюдение (вернее, случаи игнорирования) норм, закреплённых в части 3 её, даёт повод и основание усомниться в приверженности государства общепринятым нормам международного права. А эти требования таковы: «Воля народа должна быть основой власти правительства: эта воля должна находить себе выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве путём тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования». Это означает, что разного рода попытки «сделать» своих кандидатов главами (хоть государства, хоть отдельных его субъектов) или депутатами тех или иных представительных и законодательных органов, которые предпринимаются представителями известных политических сил, являются недопустимыми не только с точки зрения нашего, отечественного, законодательства, но и с позиций международного права.
Всё чаще появляются поводы задуматься и о том, находит ли в российской действительности подтверждение установление, закреплённое в статье 28 Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены».
Для понимания тех юридических норм Всеобщей декларации прав человека, которые определяют круг прав, важны и условия, регулирующие обязанности. Именно этому аспекту уделено внимание в статье 29. Часть 1 её указывает на то, что «каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности». Что касается ограничений, которые могут допускаться, в части 2 этой статьи определено: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, которые установлены законом исключительно с целью должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе». Есть и ещё одна принципиально важная оговорка (в части 3): «Осуществление этих прав и свобод ни в коем случае не должно противоречить целям и принципам Организации Объединённых Наций».
Всеобщая декларация прав человека (в статье 30) категорически запрещает превратное истолкование изложенных в ней прав: «Ничто в настоящей Декларации не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные к уничтожению прав и свобод, изложенных в настоящей Декларации».
Давайте подумаем вместе…
Вдумчивое прочтение Конституции Российской Федерации, с анализом правовых норм и практики их осуществления, не напрасно воспринимается иными «правоохранителями» как нечто крамольное. Брошюра с текстом действует на них, словно красная тряпка на быка. А если им на глаза попадётся куда более скромная по объёму, но более глубокая и обширная по охвату рассматриваемых вопросов Всеобщая декларация прав человека, то попробуем представить себе реакцию (уж простите, слово это имеет несколько значений, и каждое из них может быть применено в данном случае)…
Несоблюдение (или ограниченное, фрагментарное применение) норм отечественного, не говоря уже о международном, права говорит не только о широкомасштабном правовом нигилизме, который присущ, увы, не только известной части граждан, но нередко и органам власти и управления, имеет далеко идущие последствия. Реализация Конституции, а не только Всеобщей декларации прав человека, на сегодняшний день в России находится в достаточно глухом тупике. Выбраться из него трудно, но необходимо. Научиться самоуважению и уважению прав и обязанностей других (хотя совсем не в том смысле, который бытовал во времена Александра Пушкина: тогда выражение «уважать себя заставить» было синонимичным куда как к более прозаическому «умереть»). Научиться требовать – и с себя, и с других. Понять, что не только изменение общественно-экономических порядков, но и изменение самосознания нужны для перехода к новому состоянию жизни. Без этих перемен невозможно осуществлять и самоорганизацию, и то самоуправление (причём не только на «местном» уровне), выбор представителей для того, чтобы вершить дела на всех уровнях в новых исторических условиях. Впрочем, о возможных и необходимых для того преобразованиях речь нужно вести особо. А пока… давайте вместе подумаем, как и кого нужно в первую очередь научить чтить не только уголовный кодекс, чем кичился небезызвестный литературный антигерой, но и Конституцию Российской Федерации, и Всеобщую декларацию прав человека. А также исполнять их. В полном объёме.
Георгий Кулаков
Понравилась статья? Поддержите нас:
Или расскажите в социальных сетях