«Это всё превратилось в политику»
Рассмотрение вопроса о процессах по «московскому делу» целесообразно начать со слов, которые сказал Егор Жуков после оглашения приговора – признания его виновным и осуждённым к условной мере наказания. Эта реплика, процитированная сайтом «Радио Свобода», стала, если можно так выразиться квинтэссенцией оценки происходящего и задаёт тон восприятия этих событий: «Я рад, что я на свободе. Но тем не менее, это совершенно несправедливая вещь. Я надеюсь, мы все понимаем, что это всё превратилось в политику и нельзя отделять свою деятельность по защите политзаключенных и несправедливо осуждённых от политики. Они превратили суд в институт репрессивный. Мы должны понимать, что это всё политика. В-третьих, я просто хочу от всей души поблагодарить всех, кто боролся за мое освобождение – публично, не публично. Не важно, я рад, что вы все стоите здесь. Спасибо всем!»
YouTube как поле политических баталий
Кунцевский суд Москвы постановил приговор студенту четвертого курса факультета политологии Высшей школы экономики (ВШЭ), видеоблогеру Егору Жукову: 3 года лишения свободы условно с испытательным сроком в 3 года являются основным наказанием, а дополнительным суд определил запрет в течение 2 лет заниматься деятельностью, связанной с администрированием интернет-ресурсов. Вина Жукова, как вытекает из приговора, состоит в публичных призывах к осуществлению экстремистской деятельности с использованием интернета (по части 2 статьи 290 УК РФ).
Предполагая возможность вынесения приговора к реальной мере наказания, подсудимый не только экипировался соответствующим образом (по замечанию сайта Business FM, даже вынул шнурки из кроссовок), но и морально подготовился, что видно из комментария перед началом судебного заседания: «Я стараюсь не загадывать, если честно, в такой ситуации. Я очень благодарен общественной поддержке, надеюсь, она повлияет на решение судьи. Мы сейчас живем в году, похожем на 37-й, но всё же не в 37-м. Мне максимум грозит четыре года, поэтому выйду ещё очень молодым человеком, 25-летним, я уверен, что у меня всё ещё впереди».
С первых минут оглашения приговора, как сообщил ресурс BFM, стало ясно: в основу приговора положено обвинительное заключение, и ничего нового и неожиданного не предвиделось. Следствие, как процитировал этот сайт тест приговора, утверждало, что «не позднее 11 октября 2017 года, находясь в городе Москве, точное время и место следствием не установлено, Жуков, испытывая чувство политической ненависти и вражды к существующему в РФ конституционному строю, системе государственной власти и её представителям, а также по мотивам идейного невосприятия и личной неприязни к ним, осознавая общественную опасность и предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий в виде разрушения общественных отношений <…> решил привлечь неограниченный круг лиц к своей экстремистской деятельности, направленной на дестабилизацию общественно-политической обстановки в Российской Федерации».
Дальше – больше: с этой целью, как отражено в обвинительном заключении, Егор Жуков, «находясь примерно с 11 октября 2017 года по 27 декабря 2017 года в своей квартире по адресу Москва, Можайское шоссе, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя и желая наступления общественно опасных последствий, руководствуясь созданием у адресатов стремления к противоправной деятельности, соответствующей его мотивам, подготовил и при помощи своего персонального компьютера разместил в интернете на общедоступной странице своего канала «Блог Жукова» видеохостинга YouTube доступные для общего просмотра видеозаписи, а именно «Митинг 7 октября, или Как сливают протест», «Мирная революция возможна (доказательства)», «Митинги. Что дальше?» и «Бойкот выборов – это лишь начало». Они содержали призывы к неограниченному кругу лиц к осуществлению ими экстремистской деятельности по мотиву политической ненависти и вражды, включая насильственные изменения основ РФ, мятежи, воспрепятствование законной деятельности госорганов, органов местного самоуправления и избирательных комиссий. Согласно статье 1 Федерального закона от 25 июля 2002 года №114 «О противодействии экстремистской деятельности», указанные действия являются экстремистской деятельностью. Таким образом, Жуков совершил преступление, предусмотренное частью 2 статьи 280 УК РФ: «публичные призывы к экстремистской деятельности, совершённые с использованием интернета».
Суд поверил экспертам. А мы?
Практически единственным доказательством вины Егора Жукова стали выводы экспертов Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ России. Эти специалисты признали видеоматериалы экстремистскими, поскольку в заключении говорится о том, что в изученных ими роликах содержались призывы к борьбе с действующей властью «с выбором произвольных форм протеста, которые включают также насильственный захват». Ещё в период следствия Жуков был внесён в список экстремистов и террористов (его ведёт Росфинмониторинг).
Подсудимый отказался признать себя виновным и утверждал, что речь вёл исключительно об использовании «мирных способов сопротивления» и методов «ненасильственной борьбы» и что уважает конституционный строй, поскольку участвовал в выборах в Мосгордуму как член команды незарегистрированного кандидата Дмитрия Гудкова. По-своему показательным видится тот факт, что суд не только отклонил ходатайство защиты о проведении альтернативной лингвистической экспертизы, отказался допросить четырёх независимых экспертов (они сочли несостоятельными выводы ФСБ) и приобщить три независимых исследования.
Стоит обратить внимание на выступления в ходе процесса адвокатов Егора Жукова – Ильи Новикова и Мурада Мусаева (с сокращениями их привёл интернет-ресурс «Медуза»). Так, адвокат Мусаев выразил сожаление о том, что «назначение повторной экспертизы по ходатайству стороны защиты или хотя бы допрос привлечённых нами специалистов обеспечил бы этому судебному процессу статус состязательного, а нам бы дал редкое в нашей жизни, но от того только более сладкое, ощущение равноправия сторон этого самого процесса. Но не сложилось, как мы знаем».
Проводя юридический анализ обвинения, сторона защиты рассмотрела его с точки зрения соответствия закону о противодействии экстремизму. В значительной мере обвинение базируется на «выдумке», поскольку не основывается на положениях закона. Соответственно, является несостоятельным.
Не посягая на конституционный строй, на его основы, подзащитный (по словам адвоката Мурада Мусаева) высказывал претензии к конкретным лицам государства и говорил о необходимости их смены, а не конституционного строя как такового.
Весьма ярким было и выступление адвоката Ильи Новикова. Он заявил, что полагает невозможным «обсуждать доказательства по делу Егора Жукова, потому что это создает иллюзию нормальности ситуации» И отметил, что «вообще иллюзия нормальности ситуации – это… одна из немногих ценностей, за которую сейчас продолжают держаться следственные органы, прокуроры и большинство судей. Адвокат, вступая в дискуссию в таком дискурсе – поддерживающем эту иллюзию – иногда… отдаёт без борьбы то, что отдавать никогда не стоит».
Защитник провёл глубокий анализ действий органов следствия и конкретных лиц, имевших отношение к уголовному делу в отношении Егора Жукова. И изобличил тенденциозность и злонамеренность этих деяний. Одним из таких вопиющих безобразий, по оценке адвоката, является перенос цитаты из экспертного заключения («лингвистической квалификации исследования») «без юридического переосмысления» напрямую в обвинительное заключение.
Очень показательным в оценке использованной следствием, а впоследствии – и судом, экспертизы видится приведённое сайтом «Радио Свобода» мнение ведущего научного сотрудника Института русского языка имени Виноградова Ирины Левонтиной: «Я вполне могу понять судью. Дело в том, что у них в деле есть экспертиза, которую делал эксперт ФСБ. У него нет лингвистического образования, он математик, и он там доказывает, что в роликах Егора Жукова есть призывы к насильственным действиям. Собственно говоря, это всё, что есть у обвинения, больше ничего нет. Вот ровно на этом они основывают свое обвинение. Эта экспертиза имеет очень грубые и явные ошибки, поэтому выпустить нормального лингвиста было бы для суда самоубийственно, это бы сразу подорвало основное доказательство вины Егора.
Там много ошибок. К примеру, этот «эксперт» доказывает, что призыв к насильственным действиям содержится во фразе: «Мы должны хвататься за любые формы протеста». Он пишет, что раз формы любые, значит, в том числе имеется в виду и насильственное свержение строя, вооруженное восстание и так далее. Это полная ерунда. Мы все понимаем, что в естественном языке, когда мы упоминаем слово «любой», мы имеем в виду буквально «любой», а понимается это всё-таки в определённом контексте. Если человек говорит: «Я буду рад любому подарку», – никому не придёт в голову считать, что он будет рад, если ему подарят дохлую крысу или бомбу. Ясно, что «любой» здесь всё-таки имеет определенные пределы. А что делает «эксперт» ФСБ? Он фантазирует. Он анализирует эти фразы вне контекста. Если посмотреть в контексте, то все ролики наполнены объяснениями Жукова, что ненасильственный протест не только этически привлекательнее, но и гораздо эффективнее. Он пропагандист ненасильственного протеста. Он спорит с Навальным, что надо разнообразить формы ненасильственного протеста и так далее».
Использованные следствием и судом выводы экспертов содержат в себе не только подмену терминологии (так слово «обсуждать» воспринимается как «призывать»), но и прямое «передёргивание», на что обращают внимание специалисты-лингвисты (но их, напомним, суд не счёл нужным выслушать). Какая уж тут, простите, может быть объективность?
«Качество» проведённой сотрудником ФСБ России Александром Коршиковым экспертизы прокомментировала доктор филологических наук Нина Добрушина: «Этому эксперту искренне кажется, что его здравого смысла и обывательского представления о языке и речи вполне достаточно для того, чтобы сделать экспертизу. Когда его спрашивают – как именно он пришёл к тому или иному выводу, он никогда не ссылается ни на какие научные источники. Он прямо говорит: «Я не обязан сообщать о ходе своих рассуждений полностью». В то же время любой человек, который занимается научной деятельностью, очень хорошо знает, что в научном тексте ход рассуждений должен быть детализирован до самого последнего пункта. Вы должны абсолютно чётко изложить, каким образом вы приходите к определённому выводу. Но он не может проводить научных исследований – у него просто нет этой квалификации, он вообще не лингвист! Он даже подчеркивает, что наука его не интересует. В результате его экспертиза устроена таким образом, что фактически расширяет значение любого слова ровно до того диапазона, который ему нужен: протест – значит насильственный протест, учреждение – значит избирательная комиссия. Если можно так расширительно толковать каждое слово, то, конечно, любой текст будет призывать к насильственному свержению строя». Комментарии, как говорится, излишни.
Взгляд «со стороны», или Снова о «деле» Егора Жукова
Поскольку это «дело», пожалуй, самое-самое резонансное (пусть не обижаются на меня другие, ставшие фигурантами, а также сочувствующие им), то именно по поводу него автор этих строк обратил внимание на пост, опубликованный в Facebook Юрием Дудем. Говоря о репортаже из зала суда в режиме онлайн, опубликованном интернет-ресурсом «Медуза», блогер признался, что «таких ударов по патриотизму» он «не получал никогда в жизни».
Опуская некоторые – чересчур эмоциональные, до грубости слова – детали, уместно выделить и процитировать основное, объясняющее, почему Юрий Дудь считает политику касающимся его самого, как и других наших сограждан, делом (напомним, что написано это было до оглашения приговора):
«Потому что Егор Жуков – студент факультета социальных наук Высшей школы экономики (подразделение — политология). Укорачивая: прямо сейчас он учится на специалиста, который будет работать в политике. Выступать, предлагать, анализировать, призывать к дискуссии – для политика такая же необходимость, как для программиста – писать код, хирурга – резать тело, борца – тренировать удушающий.
Чувак ещё не получил диплом, но уже отлично проявлял себя по специальности: посмотрите любое публичное выступление Жукова, ещё лучше – прочтите его вчерашнюю речь на суде, а потом сравните со златоустами и магистрами логики из Госдумы или Правительства РФ.
Чувак хорош и очень перспективен – и только за это вот-вот поедет на нары.
Ровно поэтому завтрашнее заседание касается абсолютно всех, кто связывает свое будущее с Россией. И того, кто читает это в костюме розового единорога, готовя новое видео на ютуб. И того, кто едет в маршрутке с нелюбимой работы. И того, кто ждет вылета из Домодедово в Тай. И того, кто принимает поздравление от мамы по поводу участия в пресс-конференции Д.А. Медведева.
Дружище. Ты можешь не иметь никакого отношения к политике, ты можешь быть абсолютным умницей в своем ремесле, но стоит тебе на полшага выбиться из толпы, проявить себя лидером и громче собственной кухни усомниться в том, что в России все за***ь [замечательно] – и ты даже не представляешь, как больно споткнешься. Писал код на хакатоне? Хакер, подкуплен Госдепом. Резал тело, асcистируя на операции? Покушение на убийство. Отрабатывал удушающий в подмосковной школе самбо? Участие в тренировочном лагере по подготовке боевиков ИГИЛ (запрещена в России). Перегиб? Бред? ЛСД? Ну как, ЛСД: Жукова судят, точно так же склеивая факты и обвинение».
Говоря о необходимости «последить за новостями из Кунцевского суда» всем, даже «совершенно аполитичным людям», Юрий Дудь высказался вполне определённо. Предполагая возможность (о её реальности наглядно свидетельствует позиция государственного обвинителя, настаивавшего на лишении подсудимого свободы) не только признания Егора Жукова виновным, но и его отправки в тюрьму, блогер расценил признание виновным и осуждение к лишению свободы как «вполне конкретный сигнал», который «звучит так:
Вы – молодые, активные, с эмпатией и ответственностью – на*** [совершенно] нам в России не нужны. Бухие попы, гопники-насильники и вертухаи-садисты — нужны.
Вы – нет».
От того, что приговор вынесен обвинительный, хотя и не предусматривающий возможности «топтать зону», ситуация не меняется в принципе. Ибо суд (возможно, не только конкретный – Кунцевский в Москве) побуждает в очередной раз усомниться в том, что правосудие в современной России всё-таки возможно. А может, даже и разувериться. Окончательно и бесповоротно.
Применение насилия… Вы об этом серьёзно?
По информации, опубликованной на сайте телеканала «Дождь», Никита Чирцов, которого суд признал виновным в применении насилия к представителю власти (событие преступления, как явствует из материалов уголовного дела, имело место во время акции 27 июля), был приговорён к году лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.
Следствие исходило из того, что осуждённый толкнул полицейского в грудь и плечо, а представитель гособвинения просил приговорить Никиту Чирцова к 3 годам 6 месяцам лишения свободы. Стоит обратить внимание на очень характерную деталь судебного процесса. В приговоре отражено, что Чирцов применил насилие в отношении представителя власти и «тем самым причинил боль», тогда как потерпевший (в таком статусе на суде выступал сотрудник полиции Юрий Михайлёнок) отрицал ощущение боли, характеризуя свои ощущения всего лишь как «дискомфорт», и пытался было убедить суд в возможности примирения сторон. Но суд не внял голосу потерпевшего (про некий «разум» уже можно и не говорить) о «неуместности» лишения свободы.
По информации «Коммерсанта», ещё один фигурант «московского дела», Павел Новиков был приговорён Тверским судом к штрафу 120 тысяч рублей (его освободили в зале суда). Как отразил сайт Business FM, он признал вину, тогда как Никита Чирцов и Владимир Емельянов отрицали. Всех троих следствие рассматривало как применивших неопасное для жизни и здоровья по отношению к представителям власти – сотрудникам полиции и Росгвардии.
О судебном процессе над Владимиром Емельяновым можно узнать из публикации «ОВД-Инфо». По сообщению этого ресурса, Мещанский районный суд Москвы приговорил этого фигуранта «московского дела» к 2 годам лишения свободы условно. Следствие настаивало на том, что Емельянов схватил сотрудника Росгвардии за бронежилет, потянул его на себя, «лишая тем самым указанного представителя власти свободы передвижения и причиняя физическую боль». Отказываясь признать вину, подсудимый на процессе по избранию ему меры пресечения отмечал, что своими действиями он пытался предотвратить незаконные действия силовиков, избивавших протестующих.
Неоднозначно возможно и отнестись к приговорам, вынесенным Мещанским районным судом Москвы ещё трём фигурантам «московского дела». Как сообщил телеканал «Дождь», Егор Лесных приговорён к 3 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима, а Максима Мартинцова – к 2 годам 6 месяцам, Александра Мыльникова – к 2 годам условного наказания. Всем им было предъявлено обвинение в применении насилия в отношении представителя власти в составе группы лиц. Государственное обвинение просило для Лесных наказание на срок 4 года колонии, для Мартинцова – 3 года 6 месяцев, для Мыльникова – 3 года. Ни один из этих подсудимых в ходе процесса вину не признал.
Следствие исходило из версии, что в ходе несогласованной акции протеста за свободные выборы (она проходила 27 июля т.г. в Москве) они повалили на землю сотрудника ОМОНа, а Егор Лесных будто бы пнул росгвардейца. Осуждённые на процессе говорили о том, что пытались остановить правоохранителей, применявших силу к лежавшим на асфальте девушке и парню.
De omnibus dubitandum
Эта фраза, означающая в переводе с латыни «необходимость подвергать всё сомнению», как в своё время считалось, была излюбленной у Карла Маркса. Так оно или нет, о том пусть спорят историки. Но, вот, потребность в критическом отношении к событиям, явлениям и процессам остаётся и сегодня. И в значительной мере она применима к той судебной практике, примеры которой нам преподносит современность. В том числе – и процессы в рамках «московского дела» и аналогичных (и не только аналогичных!) дел. Ибо правосудность выносимых приговоров даёт, как бы помягче выразиться, весьма обильную пищу для ума.
Георгий Кулаков
Понравилась статья? Поддержите Издание:
Или поделитесь в социальных сетях:
